Наследство хуже пули

– В этом кейсе – документы, – произнес он знакомым ей голосом – твердым и спокойным. – В данный момент только я имею доступ к счету, на который перечислены десять миллионов долларов. Перед нами непростой выбор, милая… Отдать деньги Малькольму – значит обозначить свое присутствие. А мы знаем, к чему приводит такой маячок… Можно деньги не отдавать, то есть – не перечислять их на счет «Хэммет Старс». В этом случае я открою охоту на самого себя, и нигде на этой планете я не буду в безопасности. Десять «лимонов» – слишком большая сумма для того, чтобы простить. И, потом, Малькольм и без этого потерял свое лицо. Он не может достать русского уголовника ни в Штатах, ни в России. Это не идет на пользу такому уважаемому в Вегасе и Нью-Йорке человеку, как Малькольм. Ему теперь уже мало денег. Ему нужно наказать меня. Вот два варианта наших дальнейших действий, Маша. Остается выбрать…

– Что ты сделал Вайсу и его дружку в доме? – помолчав, спросила Маша.

– Я понимаю, что от ответа на этот вопрос для тебя многое зависит. И буду искренен. Вайс застрелил Уилки, я ошпарил Вайса кипятком. Удачно окатил. Вторая группа инвалидности по шкале Минздрава России.

– Ты ведь ошпарил, чтобы защитить себя? – осторожно осведомилась Маша.

Мартынова это неожиданно рассердило.

– Нет, я просто хотел посмотреть, как у Вайса лопаются глаза.

– Не обижайся, – Маша прижалась к его плечу. – Просто я очень боюсь за тебя. Ты же знаешь, что сейчас к тебе прикован интерес не только Малькольма, но и русских властей. Тебе ничего не стоит нажать на спуск в момент опасности, но кому ты потом объяснишь, эмигрант, судимый, что убивал или ранил только потому, что защищал свою жизнь?

Подняв кейс, Мартынов взял девушку за руку.

– Нам нужно идти. В Новосибирске мы разыщем Холода, он поможет. А сейчас нам нужно пройти никак не менее пяти километров лесом и выйти на дорогу. У тебя есть деньги? Но сначала придется вернуться на мою базу.

– Ты с ума сошел? – испугалась Маша.

– В тайнике лежат новые документы на мое имя. Кажется, теперь я буду Десниным или Десниным. Не мог Холод проще фамилию подобрать… – Мартынов поморщился и потянул девушку за собой.

Пеший ход по лесу маршрутом длиною в десять километров – удовольствие малое. К тому моменту, как они вышли к базе и Мартынов увидел знакомые очертания своего дома, они уже выбились из сил и едва не теряли сознание от голода.

Пробравшись к ограде и видя за каждым кустом сотрудника наружного наблюдения, Мартынов вошел в дом, отнял от стены в прихожей доску и сунул руку в образовавшуюся щель. В ней находился, как и ожидал Андрей, не обнаруженный никем полиэтиленовый пакет. Развернув его, он еще раз рассмотрел паспорт российский и заграничный, водительское удостоверение, карточку пенсионного страхования – знать бы, где он трудится и кто перечисляет за него налог! И медицинский полис. Холод расстарался на славу. Особенно впечатлял адрес регистрации в паспорте – «Новосибирск, ул. Озерная, д. 21». Все правильно. Сема «прописал» его в частном доме каких-нибудь алкоголиков, которые до этого зарегистрировали у себя еще и сотню азербайджанцев и таджиков – торгашей с овощного рынка.

Оставалось пожалеть только о том, что, пряча документы, он не уложил в пакет пару тысяч долларов. Но Мартынову и в голову не приходило, что документы он будет забирать из схрона при таких необычных обстоятельствах. Все правильно… Знал бы прикуп – жил бы…

На выходе из дома, когда он уже решил быстро пересечь двор, он услышал за спиной:

– Дядя Андрей… – и обмер.

– Костя?!

Мальчишка, похудевший и расстроенный, ринулся к нему из-за будки, где хранились весла, смола и прочее, необходимое для плавсредств. Он ворвался в объятия бывшего уголовника, как врывается сын в объятия наконец-то вернувшегося отца.

– Я думал, вы не вернетесь, – плакал он, размазывая по грязным щекам слезы.

– С чего это ты так решил? – ощущая приток неизвестных доселе чувств, неуверенно спросил Мартынов.

– Я думал, вас убьют… Там, на теплоходе, я сильно испугался.

– Ну, что ж ты так категорично мыслишь, парень? Я ведь… – и тут Мартынов опомнился. – Где ты, говоришь, испугался? На теплоходе?

– Я забрался на борт и все видел. А потом сбросил якорь. Думал, остановимся.

– М-да… – выдавил Андрей, представивший, что было бы, если бы Вайс удосужился проверить трюм. – А когда ты покинул теплоход?

– А когда вы все сошли. Затащил сумки во вторую лодку, спустил, как вы показывали, и – на весла. Но это чепуха, дядя Андрей. Гораздо труднее было сумки до базы дотащить. Но я объяснил дядьке-дальнобойщику, что везу тренеру мячи, и он меня до самой базы довез. И даже помог сумки донести до домика. И велел передать вам, что вы самый настоящий гад, если велите таскать ребенку такую тяжесть.

– Сумки?..

– Да, я их здесь спрятал, вы не волнуйтесь. Черта с два менты найдут. Там, похоже, героин или еще что-то в этом роде. Я на вокзале у таджиков такой порошок видел…