Наследство Крэгхолда

С этими словами они с Питером вышли из номера и занялись делом за выбитой дверью. Кэтрин Каулз села в ногах кровати и достала из складок серебристого банного халата серебряный портсигар. Энн смотрела на нее, невольно любуясь грациозностью ее движений, все еще пытаясь забыть это жуткое клыкастое чудовище с кроваво-красной пастью, двигавшееся от окна прямо на нее. Казалось, что только ее крики и неверие в происходящее заставили его убраться прочь. Но как это чудище попало в номер и как ушло отсюда?

У Энн Фэннер не было сомнений. Она видела чудовище, монстра. Вампира.

— Энн, — мягко и исключительно сочувственно заговорила Кэтрин Каулз, — и как ты с ума не сошла от страха, увидев такое чудовище? Лично я, увидев такое, точно бы спятила.

Удивившись такому вопросу, Энн внимательно посмотрела на нее.

Она даже затрясла головой, удивляясь очевидности и ужасу этой мысли. А ведь действительно, того, что она пережила, было вполне достаточно, чтобы свести с ума здорового человека.

— Знаешь, а ты права, — медленно ответила она. — Я видела вампира — так же ясно, как днем, и вот теперь сижу здесь и разговариваю с тобой, как ни в чем не бывало, будто все это — ерунда и просто не могло быть. Ужас!

— Всему виной это место, — медленно проговорила Кэтти своим красивым хрипловатым голосом. — Это он принялся за тебя. В конечном итоге — он.

— Крэгхолд-Хаус?

— Да. — Кэтрин Каулз затянулась сигаретой, выпустив облачко дыма. — В Крэгхолд-Хаус все возможно.

Энн Фэннер снова вздрогнула.

Не успел Картрет повесить свой длинный плащ в мрачной темной комнате, где он проводил многие часы в полном одиночестве, как в дверь тихонько постучали. Держа в руках свечу, он подошел к деревянной перегородке и наклонил худощавое лицо. Глаза его каким-то непостижимым образом задвигались, и жутковатая полуулыбка искривила губы.

Пламя свечи высветило высокую сгорбленную тень на стене и смутные очертания полок, заставленных книгами, и громадного длинного ящика, стоявшего на полу в углу комнаты. Крышка ящика была приставлена к стене.

— Да? — загробным голосом произнес Картрет.

— Шесть часов, — раздался из-за двери голос, словно исполнявший какой-то ритуал, — и все в порядке. Мертвые спят, и ничто не в силах разбудить их.

— Хорошо, друг мой.

— Мы пойдем иль не пойдем, мы пойдем иль не пойдем, мы пойдем иль не пойдем в Ведьмины пещеры? — Необычный забавный ритм слов, произносимых этим голосом, при всей насмешливости и парадоксальной напыщенности, долго еще отдавался в коридоре, словно шум ветра — слабый, но явно зловещий.

Картрет кивнул:

— Пойдем. Те, кто ждут, получат всё.

— Смотри вперед перед тем, как прыгнуть. Кто сомневается — тот…

— Пропал. Вот так-то. Спокойной ночи, Друг мой.

— Спокойной ночи.

Раздался далекий прерывающийся звук, и за стеной стало очень тихо. Улыбка исчезла с лица Картрета.

Как и свет свечи, загашенной волной воздуха от движения его левой руки. Кромешная тьма окутала комнату. Раздался скрип петель закрывающейся крышки. Он был не громче мышиного писка.

Над Крэгхолд-Хаус занимался рассвет. Утро нового дня.

И нового ужаса.

За стенами Крэгхолд-Хаус во тьме, которая рассеялась еще не полностью, в местечке под названием Лес гоблинов царила мертвая тишина и покой. Высокие деревья, массивы кустарников и зеленой растительности неподвижно, словно каменные, стояли под серым покровом крэгмурского неба. Этот серый покров, словно тень опускавшийся то там, то здесь, был похож на потолок сцены — неизменный, бесконечный, вечный потолок, словно огромный зонт, висящий над лесом. Лес гоблинов существовал еще задолго до появления первых жителей в долине и окрестностях Шанокинских гор. Как и многие другие места в этих краях, Лес гоблинов был невероятно тихим и спокойным, будто здесь не было ничего живого, движущегося, наделенного дыханием жизни.

В рассветный час этот древнейший пейзаж преобразился — возникла странная, удивительная картина. Первые проблески рассвета косыми мрачными осколками проникли сквозь ветви деревьев, кустарники и листву, обнаружив небольшую группу призрачных фигур, в мужественном молчании шагавших по серой мертвой траве. Процессия из шести фигур шла гуськом, и все участники ее несли над собой фонари, просмоленные фитили в которых только что были загашены, и спиральки черного и едкого дыма поднимались от них к кронам окружающих деревьев. Люди шли, высоко подняв голову, расправив плечи, и можно было видеть, что все они одеты в черные рясы и штаны, но больше, чем одинаковая одежда, обращали на себя внимание длинные черные бороды и круглые шапки с тонкими широкими полями. Они были похожи на братьев или, по крайней мере, на членов какого-нибудь братства, общественного клуба или тайного общества. На самом деле так оно и было.

Только что состоялось тайное собрание прихожан пастора Подни.