Наследство огня

– Не трусь, прорвемся! – Мадор попытался вскочить, но тут же упал. Над головой Геранда взлетела в небо сеть с крупными ячейками и упала, опутав его руки и ноги. Веревки сами собой обернулись вокруг запястий и затянулись так, что Геранд не мог двинуть даже пальцем. Геранд попытался разорвать сеть мыслесилой, и чуть не потерял сознание от боли – сеть и веревки приросли к коже. Так вот как мастера соединяют живое с неживым! Его подняли на ноги, обшарили карманы и все складки штанов и рубашки, потом подтолкнули в спину, и он поплелся за четверкой рудоделов, тащивших Мадора. Белая пыльная дорога несколько раз повернула между горами, и уперлась в огромные черные ворота, окованные металлом. В них, пожалуй, мог бы войти даже дракон, встав во весь рост и раскинув крылья. Хорошо бы разобраться, зачем низкорослым рудоделам такие ворота? По обе стороны ворот стояли караульные башенки, крытые пластинками из камня-сланца, от них расходились высокие каменные крепостные стены с обходными путями, накрытыми такой же крышей.

За воротами оказался маленький старинный городок, будто созданный для детской игры или сошедший с картинки к «Неукротимому». Маленьким было все: круглая площадь с часами на круглой каменной башенке, дома, построенные вокруг нее в несколько ярусов, черные кованые двери, ведущие куда-то под гору. Все в городке было чем-нибудь украшено. Стены домов выбелены и расписаны узорами из листьев и цветов, по башенке с часами вились бесконечные ряды белокаменной резьбы, на всех окнах – узоры из цветного стекла и резные каменные наличники. Из открытых окон глядели круглые черноглазые лица рудоделов и взлетали по ветру вышитые занавески.

Часы на резной башенке зазвенели и дважды повернули свои блестящие медные круги, украшенные с разноцветными цифрами. Стрелка из зеленого металла приблизилась к надписи «Утро» на одном круге и цифре «два» на другом. На Нимелоре в общественных местах везде были такие же часы, только металл был белый, а стрелки черные. Мадор оказался прав, корни народа повелителей вещей именно на Живом Огне!

Старик рудодел с посохом что-то сказал своим воинам, и процессия с пленниками двинулась к одной из черных дверей в горе. Закругленный верх и украшенные зубастыми драконьими головами, столбики доставали Геранду только до пояса. Как он сюда войдет? Тут и рудоделам приходится наклоняться!

Кто-то сильно ударил его по затылку, в глазах снова поплыла желтизна, он согнулся пополам и каким-то чудом пролез в низкую и узкую дверцу. В тесном и темном проходе за ней невозможно было ни выпрямиться, ни обернуться, и он, согнувшись, поплелся вперед. Рядом с его плечами мерцали на стенах желтые светильники, их света явно не хватало для такого длинного прохода, который шел то вверх, то вниз. Постепенно глаза привыкли к полутьме, и Геранд различил неровные черные стены, потолок и грубые каменные ступени и пороги под ногами. В последнюю дверь ему пришлось вползти на четвереньках, вслед за ним охранники-рудоделы бросили Мадора. Он повалился на остро пахнущую подстилку из жесткой травы, громыхнул пустым ведром в углу, а рудоделы захлопнули дверь. Стало совсем темно и тихо.

Может быть, попробовать разорвать веревки мыслесилой, она наверняка здесь больше, чем дома? Геранд сосредоточился, желтый туман поплыл в глазах, сросшиеся веревки так врезались в кожу, что он закричал от боли. Оттуда, где лежал Мадор, раздалось сопение и стоны – видимо, он тоже пытался освободиться. Нет, так просто это не получится, надо подумать.

Геранд привалился спиной к стене, ощутив холод камня и неровные бороздки от инструментов, которыми его рубили. Неровности есть, но перетереть о них веревки не удастся. Резать нечем, складные ножи и прочие инструменты рудоделы вытащили у них из карманов еще на лугу. Мыслью веревку не разорвать, руками тем более, но ее можно пережечь! Кожа, конечно, пострадает, но другого выхода нет. На Нимелоре зажигать огонь на пальцах умеет каждый школьник, этому и учиться не надо, только дождаться, когда мыслесила достаточно подрастет.

– Мадор, я придумал!

Ответа не было. Морщась от боли и сжимая в руках, связанных за спиной, клок сухой травы, Геранд отполз на голый пол. Вперед! В глазах поплыла желтая пелена, волна мыслесилы пробежала по ладони, собралась в раскаленную точку на сжатых концах пальцев, и трава вспыхнула, рассеяв темноту. Запахло гарью, отчаянная боль разлилась по коже – как жжется, а он-то надеялся! Но отступать было некуда, и он только крепче сжал догорающую траву. Ну, наконец-то! Снова наступила темнота, веревка натянулась – и лопнула, в последний раз рванув кусочки кожи с запястий.