Наследство разрушительницы

Султан кивнул и перевел взгляд на Парусникова. Несколько секунд он молча смотрел на профессора, словно взвешивая, можно ли ему доверить самое сокровенное, потом заговорил.

– Она околдовала его, – голос султана дрогнул. – Мой сын подарил ей одно из наших лучших месторождений. Это потеря для нашего бюджета, но не деньги самое страшное.

Султан вновь замолчал. В комнате установилась полная тишина.

– Самое страшное в том, что он не рассказывает мне, как именно она его околдовала, – продолжил султан. – Он молчит, несмотря на то, что я отстранил его от должности премьер- министра и отправил под домашний арест. Он готов идти против меня, но не раскрыть ее секрет.

Султан поднял глаза на профессора. Парусников не выдержал этого тяжелого взгляда и опустил глаза.

– И теперь, – султан поднял ладонь и положил ее на рукопись, лежащую на столе. – Все это стало для меня не просто делом спасения человечества, но и делом спасения моего сына.

– Понимаю, – кивнул Парусников.

– Теперь все это для меня – личное дело. И от вас, профессор, зависит, чем оно завершится. Если вы сможете понять, как лишить эту женщину страшной силы, дарованной ей Лилит, мы сделаем это. Если же нет, у меня не будет иного выхода, кроме как уничтожить ее.

– Ваше Величество, вы имеете в виду физическую ликвидацию женщины, которая ни в чем не виновата? – испугался профессор. – Даже если она и получила какую-то неизвестную нам энергию, то это не ее вина. И даже если она действует под влиянием этой энергии, то и в этом она тоже не виновата.

– Вы правы, – султан склонил голову. – Но это не меняет сути дела. Она получила эту энергию, и она пользуется ею. Мы не можем ее остановить, значит, у нас не остается выбора. Возможно, ей просто не повезло. Она оказалась в неправильное время в неправильном месте. Увы, очень многим людям приходится расплачиваться именно за это.

– Ваше Величество! – Профессор смотрел на сидящего перед ним человека с нескрываемым ужасом. – Но ведь не станете же вы посылать убийц в Россию. В другую страну. Есть же международное право. Законы…

– Мне никого никуда не придется посылать, – султан впервые с начала беседы улыбнулся. – Госпожа Розова приезжает в Шидад в составе правительственной делегации вашей страны.

– Когда? – упавшим голосом спросил Парусников.

– Через семь дней, – султан встал из-за стола и жестом остановил профессора, который тоже начала подниматься. – У вас есть неделя, профессор. И еще пара дней, пока делегация пробудет здесь. Если вы ничего не найдете, госпожа Розова останется здесь навсегда. А вы с сыном сможете улететь с делегацией.

Султан пошел к выходу. В голове профессора метались какие-то неясные мысли.

«Это абсурд, бред. Не может человеческая жизнь зависеть от того, удастся ли мне за неделю разгадать тайну, которой больше пяти тысяч лет. Я не могу брать на себя такую ответственность. Я не хочу становиться пособником убийства».

– Ваше Величество! – в отчаянии выкрикнул профессор. Султан остановился и обернулся. В его глазах горела несокрушимая решимость. Слова протеста застряли у профессора в горле. – Я постараюсь, – сказал профессор. – Постараюсь успеть за неделю.

Султан кивнул, резко развернулся и пошел к двери. Полы его халата взметнулись вверх и ударили по ногам, обутым в мягкие сапоги.

28

Через четыре дня после отлета из Москвы принца Шидада Света праздновала свой тридцатый день рождения. Накрыть стол она решила в зале совещаний телеканала ТВК.

«Хоть и юбилей, но не хочу ни собирать гостей у себя, ни идти в ресторан. Да и не с кем, – объяснила она Арине. – Родни у меня нет. Отец с матерью живут в Америке, вот, телеграмму прислали. Глеб сбежал. Друзей после отъезда Глеба тоже, кроме тебя, никого. Так что люди с телеканала и есть сегодня моя семья. Ты приедешь, вот и отпразднуем».

Арина обняла подругу и поцеловала в обе щеки. Конечно, тайна, связанная с Глебом, которую она вынуждена была хранить, мучала ее. И тем, что она доставляет подруге горькие минуты, и тем, что вынуждает лгать.

«Ничего не поделаешь, – думала Арина, грустно слушая Свету. – Это необходимая жертва, положившая начало моему бизнесу. Конечно, ужасно, что эта жертва коснулась Светы, но Глеб сам виноват. Это он тащил меня в охотничий домик. Это он говорил, что Света для него ничего не значит. Говорил мне, ее лучшей подруге! Он не имел на это право, а значит, заслужил все то, что с ним случилось».

Впрочем, эти попытки объясниться с самой собой не успокаивали Арину и не могли изгнать из ее души демона, укоризненно качающего головой и грозящего пальцем.

«Я все верну, – клялась ему и самой себе Арина. – Вот только укреплю свое положение и позволю Глебу вернуться. Отпишу на них канал, и все пойдет, как раньше». Верила ли она сама, что вернет телеканал и, главное, Глеба? Ответ на этот вопрос Арина предпочитала не давать даже самой себе.

На телеканал Арина взяла с собой Аду. Та долго отказывалась ехать, говорила, что ее никто не приглашал.