Наследство рода Болейн

Он наклоняется ближе, я ощущаю приятное волнение, уже не важно, что передо мной король. Он втюрился в меня, как бабушкин дворецкий. Такое же глуповато-восторженное лицо. Как мне его не узнать, столько раз видела. Все мерзкие старички смотрят на меня одинаково. Не только на меня, на девушек вообще. Словно воображают себя снова молодыми. Запретная страсть, что поделаешь.

— Потому что вы такой красивый! — Смотрю ему прямо в глаза и понимаю, что пора рискнуть. — Вы самый красивый мужчина при дворе, ваша милость.

Стоит как зачарованный. Словно услышал неземную музыку.

— Ты правда так думаешь? — переспрашивает недоверчиво. — Милое дитя, я тебе в отцы гожусь.

Даже в дедушки.

— Разве?

Будто я не знаю, что ему почти пятьдесят, а мне еще и пятнадцати нет.

— Не люблю мальчишек. Они такие глупые.

— Они тебе надоедают?

— Вовсе нет, я с ними вообще дела не имею. Но хотелось бы просто гулять и разговаривать с опытным человеком, кто мог бы дать совет, кому можно довериться.

— Сегодня днем мы с тобой погуляем и поговорим, — обещает король. — Расскажешь о своих маленьких горестях. А если кто будет тебе докучать, не важно кто, он за это ответит.

Делаю реверанс. Мы так близко друг к другу, что я чуть не касаюсь склоненной головой его штанов. Удивлюсь, если это его не взволнует. Поднимаю глаза, улыбаюсь, качаю головой, будто от изумления. И в самом деле все слишком прекрасно.

— Такая честь, — шепчу я.

АННА

Дворец Уайтхолл, 11 января 1540 года

Сегодня замечательный день, я поистине ощущаю себя королевой. Сижу в королевской ложе, недавно возведенной в Уайтхолле, а внизу, на ристалище, — чуть ли не половина благородных английских рыцарей, да еще джентльмены из Франции и Испании прибыли показать себя и снискать мою благосклонность.

Да-да, мое расположение! В душе я по-прежнему не очень уважаемая, не самая хорошенькая и милая из девушек Клеве, но я — королева Англии. Просто удивительно, какой величественной и прекрасной я кажусь с короной на голове.

Новое платье тоже прибавляет уверенности. В английском стиле, с низким вырезом, никаких муслиновых шарфов до подбородка. Хоть я и слишком обнажена, зато не выделяюсь среди других дам, даже не скажешь, что я при дворе недавно. Французский чепец пришлось немного надвинуть на лоб — спрятать волосы. Он такой легкий, я с трудом удерживаюсь от желания вскинуть голову, засмеяться, меня переполняет ощущение свободы. Все-таки не стоит слишком меняться, слишком вольно себя вести. Мать в ужас бы пришла от моего вида. Я не хочу подводить ни ее, ни мою страну.

Юноши скачут верхом вокруг арены, улыбаются мне с особой теплотой. Но я тщательно блюду свой долг. Призов дождутся только те, кого уже отметил король. Леди Рочфорд — надежный советчик в таких делах, она предупредит, если я ненароком обижу кого-нибудь, поможет избежать и куда большей опасности. Необходимо помнить: королева Англии выше слухов и сплетен. На таком же турнире двое придворных носили шарфы королевы, дело дошло до ареста за супружескую измену, и королева кончила жизнь на плахе.

Двор об этом и не вспоминает. Те, кто давал показания и объявлял приговор, сегодня здесь, на турнире, сияют от счастья, распоряжаются на арене, а те, кто сумел спастись, Томас Уайетт например, улыбаются новой королеве, как будто не видели на моем месте трех предшественниц.

Турнирная арена огорожена разрисованными щитами, размечена полосатыми шестами, зеленый с белым — цвета Тюдоров, на каждом флагштоке вьется знамя. Тысячи нарядно одетых людей ждут праздника. Разносчики предлагают товар, цветочницы выкрикивают цены, повсюду держат пари, и монеты со звоном переходят из рук в руки. Горожане вопят «ура!», стоит только поглядеть в их сторону, их жены и дочери машут косынками, орут: «Добрая королева Анна!» — когда я поднимаю руку, благодаря за внимание. Мужчины бросают шапки в воздух, выкрикивают мое имя. Не иссякает поток лордов и простых дворян, идущих к королевской ложе; они склоняются к моей руке, представляют жен, приехавших в Лондон только ради турнира.

На арене свежий, чистый, влажный песок, благоухают тысячи букетов. Вот лошади переходят в галоп, замирают на месте, встают на дыбы, роют копытами золотой песок. Великолепны рыцари в доспехах — полированные латы украшены тонкой резьбой, инкрустированы драгоценными металлами, сияют серебром. Знаменосцы несут флаги из блестящего шелка с вышитыми девизами. Многие участники турнира явились инкогнито, с опущенным забралом. Они бросают вызов под неизвестными, вымышленными именами, некоторых сопровождают барды, готовые поведать в стихах печальную историю рыцаря или пропеть балладу, пока турнир еще не начался. Я побаивалась — целый день будут сражаться, я ничего не пойму, но оказалось, турнир прекраснее любого представления. На арене изумительные кони, всадники во всем великолепии, тысячи горожан выкрикивают приветствия.