Наследство (СИ)

Конференция была на редкость скучной — история Ковена и взаимодействий с людьми. Доклады в сфере, где нельзя уже найти ничего нового, потому что все тщательно веками документировалось, повторяли друг друга и не несли никаких знаний. Кроме повторения, разумеется. Были только мы с Тимуром со всего потока, так что преподаватель по общей у нас теории магических исследований расщедрился — записал наши фамилии и пообещал автомат. При нем мы сдержанно кивали, благодарили, даже сказали что-то об очень информативных докладах. Но, стоило только выйти из здания, с радостными воплями бросились обниматься — сдать зачет по предмету, в котором шестьдесят билетов по три вопроса в каждом, у самого въедливого преподавателя в универе? Нереально с первого раза. Там в каждом вопросе список действий на целый лист, а перепутать порядок нельзя — сразу на пересдачу. И этот предмет обязателен, хотя во время исследований все, даже самые именитые маги, пользуются методическими материалами.

Было решено отметить, так что мы отправились в Макдоналдс. Попутно написали своим группам, что они лохи, я поделилась радостью с Максом. Парень поздравил меня, пожелал приятного вечера и спокойной ночи. Боже, это ревность? Я так и спросила. В ответ мне сказали, что уверены — между мной и Тимуром уже ничего нет, хотя явно раньше было. И да, немного ревности, а еще инъекция снотворного и привет от Димы, так что спокойной ночи и приятного вечера.

— Засранец, — улыбнулась я, переходя в беседу группы, где все дружно сокрушались, что надо было пойти.

— Ревнует? — усмехнулся Тима, задрав голову и выбирая себе бургер. — Ты что будешь?

— То же, что и ты, мне все равно, — я полезла в рюкзак за кошельком, но парень цокнул языком и погрозил мне пальцем. Никогда не разрешает за себя платить, джентльмен доморощенный, — немного ревнует.

— Он в курсе, что у меня девушка есть? — уже подходила наша очередь заказывать.

— Думаю, его это не особенно волнует, — фыркнув, я поправила рюкзак, — я тогда пойду место поищу пока.

Мы отлично посидели, вдоволь насладившись запоздалыми сожалениями и завистью одногруппников, поболтали и подурачились. Тимур проводил меня до дома, отказался от чая и потопал на остановку.

А я впервые за долгое время вошла в темный пустой дом, где никто не ждет, и стало тоскливо. Наверное, так себя ощущал Максим, когда дедушка уезжал по делам и не брал его с собой. Взяв кофе и пару яблок, я поднялась в кабинет. Вяло сделала задания и взялась за очередной дневник — давно я их не читала.

О моем рождении было написано немного — дедушка только сухо отметил, что его внучку назвали Яна и, к счастью, его непутевой дочери хватило ума оставить и себе, и мне фамилию именитого предка. Папу это не напрягало, он даже считал, что дедушкина фамилия может открыть передо мной те двери в жизни, которые его собственная никогда не откроет.

Но буквально через полгода тон записей изменился. Сыновья обращались к нему, только когда что-то было нужно, дочь, которая всегда была к нему ближе, потому что они не брали ее в свои игры, мириться не хотела. Он с горечью писал, что и сам бы с собой не помирился после тех слов, что наговорил, хотя видел, что парень у нее толковый и любящий. Дедушке стало одиноко. Внуков он видел редко, мало, а хотелось. Единственная внучка и вовсе росла, не зная, как выглядит дед. Он жалел о своих поступках и словах по отношению к детям, скорбел по жене, ушедшей из жизни еще до моего рождения, и умирал от одиночества. И тогда ему в голову пришла идея сделать себе химеру. У каждого второго мага она есть — ритуал создания двойных несложен, хоть и затратен. Но дедушка же не каждый второй.

Первый эксперимент окончился неудачей — человек-волк-кот прожил два дня и умер по непонятной причине. Тогда дедушка снова отправился в детскую больницу. Для химер законодательно разрешено использовать малышей, чью жизнь медицина не может спасти, с разрешения родителей. Он обещал себе, что это будет вторая и последняя попытка, несчастного тупого двойного он создавать не будет.

И там он нашел Максима. Годовалого мальчика с детским церебральным параличом, пороком сердца, раком крови, кистой головного мозга и хроническим гайморитом. “Неясно, как этот сгусток болезней дожил до года, но он радостно смеялся, когда я взял его на руки, потому что этого давно никто не делал” — и мне пришлось утирать слезы. Дедушке хотелось заботиться о ком-то, кого-то любить и получать в ответ те же чувства, раз уж семья от него отвернулась или была им по ошибке отвергнута. Весьма красивый, очень интересный мужчина, он мог бы жениться второй раз, но даже, кажется, и не думал об этом. На столе все еще стоит черно-белая фотография моей бабушки в молодости.