Наследство смертника

Отчет занял полчаса, я сдал его секретарю и отправился в архив. Пришлось поднять подшивки газет трехмесячной давности. Уголовную хронику и колонку происшествий я просматривал всегда небрежно, вскользь, но теперь посвятил этому занятию весь день. Даже про еду забыл. Все материалы, связанные с Национальным банком и его ограблением, были изучены мною досконально. Меня поражала фантазия и смелость грабителей, которые решились очистить сейфы неприступной твердыни средь бела дня и унести полтора миллиона долларов. А ведь именно эту цифру назвал мне Хэммер! Причем полиции не удалось определить даже численность преступникам. Свидетели путались в показаниях. Арестовали свыше трехсот человек, но никто из них не был причастен к налету. Дело феноменальное! Но я все же никак не мог связать его с Хэммером. Хэммер заурядный убийца, мощного интеллекта в выражении его лица я как-то не заметил, а у людей, сумевших снять кассу в одном из самых надежных банков Калифорнии, должен был очень здорово варить котелок. И вообще они представлялись мне гигантами. Хэммер запросто мог солгать, желая отомстить своей подружке. Не исключено, что он приплел историю с банком, чтобы сильно заинтересовать человека и тем самым обеспечить его рвение в преследовании Корины Монс. Но, так или иначе, времени у меня предостаточно, чтобы заняться проверкой фактов.

Еще вчера я ломал себе голову, как бы получше распорядиться отпуском. Теперь эта проблема решена. С некоторых пор я стал человеком свободным и меня никто ни к чему не принуждает. Обычно мы ездили с Джейн на Большие озера и прекрасно отдыхали у воды, в милом уютном мотеле. Но теперь, после развода, ехать куда-то одному мне не хотелось. Слава богу, я нашел себе занятие по вкусу. Я не верил в успех мероприятия, но стоило попробовать. А упорства мне не занимать. Среди сотрудников и друзей я слыл удачливым малым, мне и в голову не приходило переубеждать их. Хотя, если честно… В тридцать шесть лет ни жены, ни детей, ни денег — в настоящем смысле этого слова. Сносное жалование — и только. Это сегодня. А завтра?

Стрелки часов перевалили за девять вечера, когда с подшивками было покончено. Я отправился в бар, что напротив редакции, выпил пару рюмок, проглотил сэндвич и поехал домой, где меня ждала унылая холостяцкая постель.

3

Мне так и не удалось выспаться. Мозг все время возвращался к информации, выданной Хэммером. Меня не столько интересовали его деньги — в их существование я не верил, сколько сам факт ограбления.

Около восьми утра, когда сигареты в пачке кончились, я встал, принял душ, выпил кофе, вырядился в строгий костюм и отправился на Мейнерд-плейс, 340. Это оказалось совсем недалеко от Восточного вокзала, дорога заняла минут двадцать. В сером мрачном здании был всего один подъезд. Имя Сары Хэммер в списке жильцов стояло последним. А если учесть, что в доме десять этажей и нет лифта, то стало ясно, что мне предстоит заняться гимнастикой для ног. Добравшись до последнего этажа, я принял окончательное решение бросить курить. С тех пор, как я оставил большой спорт и стал позволять себе земные слабости, мой организм дал трещину. Пришлось некоторое время восстанавливать дыхание, вбирая в легкие ту пыль, которая скопилась на площадке со времен потопа.

Вряд ли эту даму часто посещали. Паутина в углах, пыль на перилах, грязь на ступенях. Хозяйке дома определенно недосуг заниматься уборкой. К обшарпанной двери, единственной на площадке, был приклеен клок оберточной бумаги с надписью, тщательно выведенной красным карандашом: «Не стучите, дверь открыта!».

Надо сказать, меня это удивило: человек, обладающий полутора миллионами, не очень-то беспокоился о своей безопасности. Я представлял себе жилище миссис Хэммер в виде бункера, со стальной дверью. В этом районе и без денег жить нараспашку страшно.

На всякий случай я все же постучал, и только выдержав паузу, толкнул дверь внутрь. Она мерзко заскрипела и открылась, предоставляя мне возможность вступить в темный коридор. Следующая дверь была приоткрыта, я вновь постучал. Ответа не последовало. Под аккомпанимент еще белее отвратного скрипа я позволил себе войти в просторную светлую комнату с огромным окном. Здесь царили чистота и порядок. Слабо потрескивали угли в камине, ритмично цокали напольные часы. В кресле у окна сидел человек. Он мне не был виден, высокая спинка кресла загораживала его полностью. Бросился в глаза лишь черный кружевной манжет на подлокотнике.

Для начала я кашлянул, но поскольку мой призыв не возымел ни малейшего действия, пришлось заговорить:

— Простите… я стучал, но…

Человек не шевелился. В голову полезли страшные мысли. Я прошел вдоль стены и издали заглянул за спинку. Пожилая женщина лет семидесяти, в черном древнем платье, сидела неподвижно и смотрела в окно. Ее темные глаза устремились в неведомую мне точку. Мертвенно бледное, изрешеченное морщинами породистое лицо, напоминало восковую маску, которую пересекала синяя щель рта. Седые волосы покрывала кружевная черная шаль. Во всем облике старухи угадывалась упрямая сила и твердость.