Наследство тетушки Энн (сборник)

Действительно, что делать? К семи-восьми годам беспризорные дети выходят из возраста «милых крошек» и более не вызывают сочувствия, скорее – раздражение и досаду, и чтобы выжить, им необходимо научиться грабить и воровать. Эдмунд понял: без доверия и поддержки взрослых ему не обойтись. Сначала он повел себя чересчур независимо, но теперь должен смирить гордыню и постараться расположить их к себе. В одиночку он не сможет помочь этим детям, но достигнуть взаимопонимания можно только в общении. А где лучше всего общаться? Конечно, в джентльмен-клубе. Всем известно: когда уходят золотые студенческие деньки, джентльмен-клуб становится главной отдушиной и отрадой. «А то, что нравится господам, наверняка понравится и работягам из прихода Сент-Эндрю», – подумал Эдмунд, и не ошибся. Отныне его школа по вечерам принадлежала взрослым, превращаясь в клуб, где обсуждались свежие новости, шелестели газетные страницы и все желающие могли научиться читать и писать. Мужской клуб мистера Гринвуда быстро обрел популярность, и у него появились друзья и единомышленники из числа грамотных обитателей прихода и тех, кто хотел бы освоить грамоту. Эдмунд никого ни к чему не призывал, понимая, что хуже нет играть на спонтанных чувствах. Он просто рассказывал о детях, поверяя новым своим знакомым их невеселые истории. Ни один из них не оказался на улице из врожденной праздности и любви к бродяжничеству. Все были жертвами обстоятельств, все натерпелись немало жестокости и несправедливости, и сам факт, что они по доброй воле ходят в школу, не верный ли признак того, что им хочется вернуться к трудовой, честной жизни? Первым предложил свою помощь жестянщик Бейнз. Он взял к себе в мастерскую Робби – сироту, сбежавшего из работного дома. Элфа и Кортни принял на обучение перчаточник, а вскоре еще несколько беспризорных мальчишек занялись делом и обрели крышу над головой, да и для живущих с родителями это тоже было полезно. Ходить в школу позволяли не всем, но с их отцами и патронами Эдмунду нередко удавалось найти общий язык. Даже те, кто поначалу приняли его враждебно, со временем прониклись уважением и доверием и сами отправили к нему ребят. Старания Эдмунда не пропали втуне. Так однажды на пороге школы появился хозяин трубочистов, худой и сутулый, словно Люцифер из рождественской мистерии, в окружении чумазых чертенят, – он привел учиться всю свою бригаду. Отец Фрэнка Сарджента прежде отваживал его от школы кочергой, но потом сменил гнев на милость и стал отпускать сюда каждый день, а сам публично заявил, что чтение газет ему необходимо теперь, как джин, и это дорогого стоило. Уильям Никсон жил у родственников, у которых и без него было семеро по лавкам.

Он с раннего утра до поздней ночи бродил по городу, продавая клейкую бумагу для ловли мух, и очень боялся, что его отдадут в приют. Школа была для него единственной радостью, и дядя разрешил ему бывать здесь два раза в неделю, на большее он пока не согласился. Ну что же, лучше мало, чем никак. А вот сапожник Чиверз охотно послал сюда своих бойких подмастерьев и щепетильно следил за их успехами. Ему нравилось во время отдыха слушать умные разговоры, а не истории из жизни грабителей, после которых никогда не знаешь, проснешься ли поутру. Даже аптекарь, скептически настроенный еврей с Вебстер-роуд, отважился привести к Эдмунду опрятных, послушных сыновей, и не пожалел. Завсегдатаем и самым преданным ревнителем мужского клуба стал караульный, дядюшка Харрисон. Его воспоминания, от которых на улице все отмахивались, здесь неожиданно возымели успех. Старый вояка, искалеченный в сражениях, горестный и покинутый, как будто выброшенный за ненадобностью, обрел второе дыхание, ощутил прилив сил и бодрости и даже изъявил желание взять себе на воспитание кого-нибудь из сорванцов. Эдмунд усомнился, что эта миссия, требующая нечеловеческих усилий, окажется ему по плечу, и серьезно спросил:

– А кто же тогда будет сторожить школу? Нет-нет, вы делаете другое дело, очень важное, в котором вас некому заменить.