Насмерть

Устроились мы неплохо. В комнатушках на три человека каждая. Хозяева «Рощи» сильно мудрить с перепланировкой не стали. Они просто перегородили бывшие учебные классы тонкими стенками из досок, обшитых фанерой и гипсокартоном, и пробили в каждый из таких вот «аппендиксов» отдельную дверь из коридора. Получились длинные и узкие конурки с окошком в дальней стене, в которые из мебели только и влезли, что три кровати с армейскими панцирными сетками и шкаф для одежды. По два душа и два туалета на этаж. Словом, гостиница «Урожай» в каком-нибудь Мухосранске по сравнению с этим — просто «Хилтон». Про ту же «Псарню» даже и вспоминать больно — вот где хорошо жилось. В одном нам повезло — окна наших комнатушек во внутренний двор смотрят и внедорожники из них видны — словно на ладони. В общем, не фонтан, но с учетом обстоятельств, считаю, — вполне терпимо. Так я ему и сказал. Тот лишь кивнул согласно.

— Я ж говорил, нормальное местечко, и кормят нормально.

— Возможно, — хмыкаю я. — Сейчас и проверим.

Право заказывать я доверил своему собеседнику.

Он все-таки местный, наверняка лучше меня знает что тут и как. Мои доблестные орлы, занимающие столики вокруг, бросают в нашу сторону внимательные взгляды. Ну, да, кто бы сомневался: все пищевые эксперименты ставятся на самом бесполезном члене экипажа, то есть на горячо любимом командире. Сейчас посмотрят, что именно я взял, выждут минут десять-пятнадцать, не помру ли, а уж потом и сами к еде приступят. Негодяи! Прохоров отнесся к моему явственно видимому затруднению с пониманием и заказал у подошедшего к столу официанта солянку и мясо с картошкой. Когда заказ принесли, я, стараясь не привлекать внимания, вытащил из набедренного кармана штанов «горки» маленький бытовой радиометр и проверил им принесенную тарелку. Увидавший это Прохоров чуть солянкой не подавился.

— Ты чего вытворяешь? Убери, пока хозяин не увидел. Это ж оскорбление, причем серьезное.

— Ну, извини, — бурчу я чуть слышно, убирая прибор назад в карман. — Не знал я, что вы тут такие нежные и ранимые. У нас, знаешь ли, про ваши места слухи не самые добрые ходят.

— У нас про ваши — тоже, — сухо отрезал Владимир Сергеевич. — Или ты думаешь, что в молве людской радиоактивные полумутанты выглядят намного хуже, чем уроды, своих же земляков реактивной артиллерией с дерьмом мешающих? Я тебе так скажу — примерно одинаково погано они выглядят. Но я тебе с ходу в голову при встрече почему-то не выстрелил.

Вот елки-палки, и возразить-то мужику нечего. Но тот уже сменил гнев на милость.

— Осторожность и недоверие — дело правильное. Вот только не везде их так явно демонстрировать нужно. Запомни: для торговых городов вроде нашей Нефтянки, чистые еда, вода и товары — вопрос престижа. Понимаешь? Если пойдет слух, что у нас «фонящим» хабаром барыжат, — все, хана репутации, которую мы уже третье десятилетие зарабатываем. Слышал такое присловье: «Авторитет зарабатывают годами…»

— «А теряют за секунды», — закончил я. Слышал, конечно.

— Вот именно. Ну и посуди сам, на кой оно нам сдалось? Вот на Пустошах, там да, проверяй все, даже если и не покупаешь, а просто в руки берешь. Понял, солдат?

— Не солдаты мы, наемники.

— И кой черт вас к нам занес? — искренне изумляется Прохоров. — У вас же там вроде с турком война. Самый подходящий повод мошну набить.

— Угу, — с унылой миной киваю я, водя ложкой в тарелке. — И мы так думали.

Собеседник моей тирадой явно заинтересовался, но я держу театральную паузу, делая вид, что занят исключительно солянкой. Так себе, кстати, едал и получше. Нет, оно понятно, что сейчас в здешних краях с лимонами напряженно, а про оливки и маслины я вообще молчу, но мясо-то, судя по наличию в меню стейков, не перевелось пока. А его в правильной солянке должно быть не меньше четырех сортов. А тут сварили самый обычный овощной суп с мясом, хотя, вынужден признать, довольно вкусный. Ладно, будет уже привередничать, бывали времена, когда и протухшую, прокипяченную в воде кильку в томате с гарниром из недоваренного овса жрал, и ничего. А тут, понимаете, солянка ему не та!

— Так что ж вы такого натворили-то? — первым нарушает затянувшееся молчание Прохоров.

— Мошну набивали. В банке, в только что отбитом у турок городке, — со вздохом «признаюсь» я. — Вот только представители комендантской службы югороссийской армии это немного иначе назвали. Да еще и трибуналом грозить начали да за оружие хвататься. Ну, и не разошлись мы с ними, если коротко. Они все там… остались, а мы — в бега.

— У-у-у-у, да вы, парень, не только дезертиры, но еще и мародеры, — с какой-то странной интонацией тянет он в ответ.