Насмерть

К моему удивлению, думал Полковник недолго, едва за окнами начало смеркаться, как за мной уже примчался посыльный на небольшом, отчаянно тарахтящем двухместном багги. Надо же, какая честь! Тут идти-то метров сто, а за мною транспорт с шофером шлют. Обалдеть! Ну, раз приехал, значит, собираться нужно. Выдвигаться решил налегке. Посреди вражеской военной базы, случись что, меня не то что автомат, но даже и танк не спасет. А значит — нет ни малейшего смысла тащить на себе слишком много — «Кенвуда» и «стечкина» за глаза хватит. Двадцать патронов в пистолете, еще двадцать — в запасном магазине. Застрелиться — за глаза хватит! И нож в кожаных ножнах на поясе — сеппуку[64] делать… Вот рация — обязательно нужна, без связи никак.

Еще раз напоминаю парням об осторожности. Вроде все правильно, но что-то по сердцу царапнуло. Больно уж нехорошие исторические ассоциации у меня вызывает собственный приказ: «Первыми огня не открывать, на провокации не поддаваться». Но, делать нечего, мы тут не для того, чтобы всех плохишей забороть, а для того, чтобы найти ценную вещь и свалить по тихой грусти. Конечно, имидж крутых парней заработать — тоже дело хорошее, но еще неизвестно, чем именно за этот имидж придется платить и не окажется ли эта цена для нас непомерно высокой.

База, ну, по крайней мере, та ее часть, что я разглядел по дороге, выглядит серьезно. Никакого свинарника, как в «посаде», никаких помоев посреди дороги и снующих крыс. До идеального армейского порядка, правда, тоже далеко: трава не пострижена, бордюры не побелены, но, как мне подсказывает личный опыт, порядок на территории — вовсе не гарантия боеспособности подразделения. Скорее — наоборот. Чем больше времени у солдата уходит на покраску заборов и красивую трассировку песочком тропинок, тем меньше он стреляет, бегает по ОШП и тактическому полю.[65] А покрашенные, незатертые и необлезлые турники на спортгородке всегда означают одно — на них никто не занимается. Так что, вид у базы Черного Полковника вполне боеспособный. В парке порыкивает дизелями какая-то невидимая мне из-за высокого забора «броня», видно оживление на штурмполосе, откуда-то издалека слышны азартные вопли и буцкающие звуки — похоже, кто-то в свободное время футбольный мяч гоняет. М-да, интересная такая банда. Не хотелось бы мне ее в противниках иметь. Действительно, больше похоже на полнокровный мотострелковый батальон. Один. А второй, кстати, где? Хотя, о чем это я? Второй, наверняка, по опорным пунктам, секретам, патрулям и прочим дозорам службу тащит. А эти, наверное, отдыхающая смена. Да уж, рука грамотного и толкового командира видна сразу. Эх, господин-товарищ полковник, твою бы энергию — да в мирное, ну, или, по крайней мере, в невраждебное нам русло.

Черный Полковник занял под свою резиденцию весь второй этаж бывшего штаба. Обстановка в апартаментах, конечно, не спартанская, но и особой роскоши тоже не заметно. Сразу видно — здешний хозяин в жизни привык довольствоваться малым, хотя и не чужд комфорта. Чем-то его кабинет неуловимо напоминает кабинет турецкого полковника Кылыча в Шарое: большой стол, удобное кресло, ворсистый ковер на полу, коллекция оружия на стене. Только у турка стволов было немного, зато каждый был со своей историей, а тут, похоже, просто богатая коллекция. Все пистолеты, автоматы и винтовки новые или почти новые. Красиво, конечно, не спорю. Любой мужик красоту оружия оценит… Но все-таки как-то бездушно, что ли.

Хозяин кабинета уже успел переодеться из полевого хаки в черную форму, которую я без труда опознаю — парадное морпеховское «пэ-ша».[66] На погонах — два просвета и три звезды. Каперанг. Хотя, стоп, какой на фиг капитан первого ранга? В морской пехоте ж офицерские звания сухопутные, а не флотские. Значит — полковник. Вот, похоже, и второе объяснение прозвища. Вроде как и полковник, но форма флотская, черная. Вот и выходит — «черный полковник». Поведение старого бандита тоже изменилось, он больше не изображает пожилого ехидного хохла. Теперь он сух, деловит и собран, даже неистребимый украинский акцент и тот исчез. С чего бы такие перемены? Немного помолчав, он без обиняков заявляет:

— Я принял решение. Отряд ваш мне подходит, умелые и смелые люди нужны всем.

Потом внимательно смотрит на меня и вкрадчивым голосом продолжает:

— Но есть одна серьезная проблема. Как мне кажется, на южных и юго-западных рубежах ты службу нести, скорее всего, не захочешь?

Ну, надо же, прямо гений прогнозирования, а!

— Вам верно кажется, — соглашаюсь я. — Воевать с югороссами ни я, ни мои люди особого желания не испытываем. Да, нас там считают преступниками и, если уж по правде, то мы ими и являемся… Но защищаться, когда тебя хотят убить, — это одно. Право на самооборону еще никто не отменял. А вот на полноценную войну против своих земляков ни у меня, ни у причин нет…