Насмешка судьбы

Если думала, что Ева больше ничем не удивит, то сильно ошиблась. К тому же, братья Сайтман искренне заверяли меня, что они мои единственные родственники, ну, и их мать.

— Очень дальние. У нас есть общий предок, и Агнесс знала о моём существовании. Но прошу, давай обсудим это позже. Сейчас важно вернуть тебя в реальность.

Странно, но в этот момент я верила Еве, и испытывала что-то сродни…счастью. Мы сильно сблизились с брюнеткой за пару лет, я заочно воспринимала её за сестру, и даже её демонская сущность и множество тайн, не могли отпугнуть меня. В конце концов, я врала не меньше.

— Что мне делать? — уверено спросила, беря девушку за руки.

Ева мягко улыбнулась, поддаваясь ближе.

— Ты должна вспомнить всё. Всю свою жизнь, даже те моменты, которые старалась забыть. Пропусти через себя боль, впусти её в своё сердце и докажи самой себе, что ты сильна и всё контролируешь. А когда вернёшься в реальность, знай, что я буду рядом.

— А сейчас? В реальности ты рядом с…моим телом, или…

— Я рядом с твоим телом, Лилит. И мне многое есть, что тебе рассказать. Вернись. Хотя бы ко мне.

Лёгкое прикосновение ладони к моей щеке, улыбка на пухлых губах и образ Евы растаял в воздухе, лишая её тепла.

— Ева? — в отчаянии позвала брюнетку, надеясь, что она появится, но ничего не изменилось. — Ладно. Что там нужно? Пройти по задворкам памяти и вывернуть душу наизнанку? — криво улыбнулась, закрывая глаза и вспоминая Агнесс…

И я увидела бабушку.

Она лежала в чёрном лакированном гробу, обитом внутри белоснежным бархатом. В идеальном алом шёлковом платье, с косой белоснежных волос, перекинутой на грудь, и с совершенно умиротворённой улыбкой. Для покойницы слишком живая, и я желала, чтобы она открыла глаза. Но секунды текли, словно часы, и дыра в моей груди разрасталась, превращаясь в агонию, а гроб отчего-то отдалялся. Плеч коснулись чьи-то тёплые руки, но мне было настолько больно, что оставалась безучастна к человеку, утешающему меня.

Постепенно боль перетекла в неверие, а рядом вдруг оказалась Ева, смотрящая с отчаянием и сожалением. Подруга пыталась подобрать правильные слова, утешить, но я словно не понимала, о чём она говорит. Во мне поселилось некое отрицание.

И вот, вновь бабушка, но уже живая, правда, в очень плохом состоянии. Она просит меня быть сильной и прислушиваться к интуиции, ведь это одна из сильных моих сторон.

А вот мы с бабушкой гуляем по торговому центру, подбирая мне новое платье, я рассказываю ей о Еве, а Агнесс улыбается, вслух высказывая свою радость оттого, что я наконец-то обрела близкого человека, на которого можно положиться.

Вижу и то, как мы втроём: я, бабушка и Ева, сидим на кухне и пьём чай с пирожными, лично приготовленными подругой. Вижу и нашу первую встречу с брюнеткой и чувствую странную тягу к ней, и только сейчас могу сознаться самой себе, что уже тогда увидела в Еве родственную душу.

Даже вижу Николаса, приехавшего на Хеллоуин. Двоюродный брат пропустил важный шабаш, ради древнего ритуала со мной. Мы смеёмся, точно малые дети, кидаясь друг в друга попкорном, сидя в VIP зале кинотеатра. А вот Герман отвешивает брату подзатыльник, и обнимает меня, твердя что-то о братской поддержке.

И не сразу, но я осознаю, что все воспоминания проматываются с конца плёнки. Я медленно погружаюсь всё дальше и дальше в прошлое, проживая каждый миг своей жизни в быстрой перемотке, но при этом ощущая абсолютно всё. В какой-то момент мне очень хорошо, я счастлива, спокойна, а в следующую секунду меня охватывает невыносимой болью и чувством огромной утраты. Я кричу, не в силах вынести этих мучений, и хочу всё прекратить. Но словно из-под толщи воды слышу наставления бабушки и…Евы.

Они обе верят в меня, и обещают подарить покой.

Сцепляю зубы, погружаясь дальше в воспоминания и вдруг…

— Лилит. Это наша дочь — Лилит, — шепчет чей-то до боли родной и ласковый голос, а щёк касаются тёплые пальцы, как прикосновение пёрышка.

«Мама?», — только спрашиваю саму себя, и в следующий момент вижу всё, будто со стороны.

Просторная, богато обставленная комната с обитой бархатом кроватью. На высоком матраце, укрытая одеялом, сидит миловидная шатенка с младенцем на руках, а рядом стоит высокий крепкий блондин. Всё его внимание сосредоточено на ребёнке, и глаза наполнены любовью. Он опускается на колени, целует руку женщины и что-то тихо шепчет на латыни. Не проходит и секунды, как шатенка присоединяется к блондину, и теперь они вместе произносят…заклинание, а это именно оно. Не сразу, но я улавливаю суть.

«Это защита. Древняя. Давно забытая».

Вдруг тело младенца озаряется ярким белоснежным светом, и медленно потухает.

Мужчина с женщиной начинают таять в воздухе, но я успеваю увидеть их улыбки и взгляды, пропитанные любовью к этому только что родившемуся ребёнку. И знаю…

Они любили…меня.

Мои мама и папа. И они оградили меня слишком сильной защитой.

По щекам струятся слёзы, но не от боли, а от…счастья.