Насморк

— А я прыгнул бы вслед за ним. Точнее — попробовал бы. Наверняка это было бы уже, так сказать, горчицей после обеда. Но я все-таки рискнул бы. Я вдвое тяжелее его. Руки у него были как у ребенка.

— Благодарю. У меня больше нет вопросов.

— Инженер Скаррон, — представился молодой, но уже седой человек в штатском и роговых очках. — Можете ли вы вообразить себе такую страховку, которая гарантировала бы от подобных покушений?

— Вы много от меня хотите. Кажется, у вас тут собраны всевозможные виды страховки.

Он сказал, что они были подготовлены ко многому, но не ко всему. Например, для операции типа «Лод» нашли защиту. Отдельные части эскалатора нажатием кнопки можно превратить в наклонную плоскость, с которой пассажиры соскальзывают в водоемы.

— С этой пеной?

— Нет. Это противовзрывной бассейн, под мостом. Есть и другие.

— Почему же вы этого не сделали? Хотя, в сущности, такая мера предосторожности ничего не дала бы…

— Вот именно. Кроме того, террорист действовал слишком быстро.

Он показал мне на схеме закулисную часть Лабиринта. Всю трассу действительно спроектировали наподобие поля обстрела. Сверху можно пустить под напором струю воды, которая собьет всех с ног. Из воронки выбраться нельзя, то, что на этот раз не все люки оказались герметически закрыты, — следствие серьезного недосмотра. Он хотел подвести меня и к макету, но я вежливо отказался. Инженер волновался. Ему хотелось показать, что он все предусмотрел, но он сам понимал, сколь это бессмысленно. И об универсальной страховке спросил меня только для того, чтобы я ответил, что она невозможна.

Я думал, что на этом все кончится, но пожилой человек, который уселся в кресло Аннабель, поднял руку.

— Доктор Торичелли. У меня один вопрос: каким образом вы спасли девочку?

Я задумался.

— Это был счастливый случай. Девочка стояла между нами, я оттолкнул ее, чтобы добраться до японца, а когда он ударил меня, я с размаху налетел на нее. Перила низкие. Если бы там стоял взрослый, грузный человек, я бы не сумел его перебросить, может, не стал бы и пытаться.

— А если бы там стояла женщина?

— Там стояла женщина, — сказал я, глядя ему прямо в глаза. — Передо мной. Блондинка в жемчужных брюках с чучелом собаки. Что с ней?

— Умерла от потери крови. — Это сказал начальник охраны. — Взрывом ей оторвало обе ноги.

Сделалось тихо. Люди вставали с подоконника, загремели стулья, а я еще раз вернулся мыслями к той минуте. Я знаю одно. Я не пытался удержаться за перила. Оттолкнувшись от ступени, я уцепился за перила правой рукой, а левой подхватил девочку. Перепрыгивая через барьер, как через гимнастического «коня», я увлек ее вниз. А вот умышленно ли я это сделал, или она просто под руку подвернулась, не знаю.

Вопросов у них больше не было, но я хотел теперь, чтобы меня они спасли от прессы. Меня стали уверять, что это излишняя скромность, но я остался глух к увещеваниям. Дело не в скромности. Просто я не желал иметь ничего общего с этой «бойней на лестнице».

Феннер предложил мне на сутки остаться в Риме гостем посольства. Но и здесь я проявил упорство. Мне хотелось улететь первым же самолетом, который возьмет курс на Париж. Был такой, «Цессна» с материалами конференции, которая закончилась приемом в полдень, — поэтому-то Феннер с переводчиком и явились в аэропорт в смокингах. Мы продвигались к двери, продолжая разговаривать, когда меня отвела в сторону незнакомая дама с чудесными черными глазами. Она была психологом и все это время занималась Аннабель. Она спросила, действительно ли я хочу взять девочку с собой в Париж?

— Ну да. Она сказала вам, что я обещал ей это?

Дама улыбнулась. Спросила, есть ли у меня дети.

— Нет. То есть есть, но не совсем мои: два племянника.

— Любят вас?

— Конечно.

Она выдала мне секрет Аннабель. Оказывается, малышку замучила совесть. Я спас ей жизнь, а она была самого дурного обо мне мнения. Думала, что я сообщник японца или что-то в этом роде. Поэтому и пыталась бежать. В ванной я напугал ее еще больше.

— Чем, бога ради?

В астронавта она не поверила. В посольство тоже. Думала, что я говорю по телефону с каким-то сообщником. А поскольку у ее отца винный завод в Клермоне, она решила, будто я собираюсь похитить ее, чтобы потребовать выкуп. Я пообещал даме, что ни словом не обмолвлюсь Аннабель о том, что знаю.

— А может, она сама захочет мне рассказать? — спросил я.

— Никогда в жизни или лет через десять. Может, вы и знаете мальчиков. Девочки другие.