Настанет день

— Что ж, пока удается не допускать ее распространения на гражданское население, наше руководство готово следовать соглашению, — проговорил Дэнни.

Светловолосый доктор усмехнулся:

— Война подходит к концу. Уже несколько недель люди возвращаются в огромных количествах. Это инфекционное заболевание, господа, и весьма заразное. Вы не рассматривали вероятность того, что носитель уже мог попасть к вам в город? — Он воззрился на них. — И что уже поздно, господа? Слишком поздно?

Дэнни смотрел, как облака ползут в глубь материка. Небо расчищалось. Снова засияло солнце. Великолепная погода, о такой мечтаешь всю долгую зиму.

Пять больных солдат отплыли вместе с ними в город на катере, хотя до сумерек было еще далеко. Дэнни, Стив, Итан Грей, Питер и два врача расположились в главной каюте, а солдаты под присмотром двух других врачей лежали на палубе. Дэнни видел, как больных опускают на палубу с помощью лебедки. Со скулами, туго обтянутыми кожей, с ввалившимися щеками, со спутанными, мокрыми от пота волосами, со впавшими ртами и потрескавшимися губами они уже сейчас походили на мертвецов. Дышали больные с мучительным хрипом.

Четверо полицейских оставались внизу, в каюте. Профессия научила их немудреному правилу: многих опасностей можно избежать, если вести себя благоразумно. Не хочешь, чтобы тебя застрелили или зарезали, — не водись с теми, кто балуется пистолетом или ножом; не хочешь, чтобы тебя ограбили, — не выползай из бара на бровях; не хочешь продуть — не садись играть.

Но здесь было совсем другое. Такое могло случиться с каждым из них. С ними со всеми.

Вернувшись в участок, Дэнни и Стив доложили сержанту Стривакису и разошлись. Стив двинулся на поиски вдовушки своего брата, а Дэнни на поиски выпивки. В то время как на Восточном и Западном побережье толковали об экономическом спаде и войне, о телефонах и бейсболе, об анархистах и бомбах, на Юге и Среднем Западе подняла голову и начала свое шествие по стране Прогрессивная партия и ее стороннички из числа ревнителей «нашей старой доброй религии».

Дэнни не знал ни единого человека, который всерьез относился бы к законопроектам о запрете спиртного, пусть даже их удалось протащить в палату представителей. Казалось невозможным, чтобы у этих чопорных ханжей-запретителей появился хоть какой-то шанс. Но в одно прекрасное утро страна проснулась и обнаружила, что идиоты не только получили шанс, но и заняли устойчивые позиции. И вот теперь право каждого взрослого гражданина США спокойно наклюкаться висит на волоске: дело должен решить штат Небраска. В ближайшие два месяца ему предстоит голосованием определить судьбу закона Волстеда [22]и всех любителей спиртного в стране.

Небраска. При этом слове Дэнни представлял себе элеваторы да силосные башни под серо-голубым небом. И пшеница, бесконечные снопы пшеницы. Есть у них бары? Или одни силосные башни?

Вот церкви у них есть, это он знал точно. И проповедники, проклинающие безбожный Северо-Восток, омываемый белой пивной пеной, полный смуглокожих иммигрантов, погрязший в прелюбодеянии и язычестве.

Небраска. Подумать только.

Дэнни заказал два ирландских виски и кружку холодного пива. Он снял рубашку, которую носил расстегнутой поверх майки. Навалился на стойку; бармен принес ему выпивку. Бармена звали Альфонс, и поговаривали, что он связан с бандитами из восточных районов города, хотя Дэнни еще не встречал копа, которому удалось бы что-то пришить Альфонсу. Да и потом, если подозреваемый — щедрый бармен, кто станет рыть чересчур глубоко?

— Правду говорят, ты завязал с боксом?

— Не уверен, — ответил Дэнни.

— В этом твоем бою я просадил денежки. Думал, вы оба продержитесь до третьего раунда.

Дэнни развел руками:

— Парня хватил удар, черт его дери.

— А ты тут при чем? Он тоже на тебя замахнулся, я сам видел.

— Вот как? — Дэнни осушил первую рюмку виски. — Ну, тогда все отлично.

— Скучаешь по этому делу?

— Пока нет.

— Дурной знак. — Альфонс мгновенно убрал пустую рюмку со стойки. — Человек не скучает только по тем вещам, в которых перестал находить смак.

— Бог ты мой, — протянул Дэнни. — Сколько с меня за твою премудрость?

Альфонс налил в высокий стакан виски с содовой и ушел с ним вглубь бара. Возможно, его теория была не такой уж глупой. Сейчас, в эту минуту, Дэнни не находил смака в том, чтобы кого-то бить. Он сейчас находил смак в тишине и запахе гавани. Он находил смак в выпивке. А после пары стаканчиков он находил смак и еще кое в чем — в молоденьких работницах и в Альфонсовых копченых свиных ножках. И разумеется, в осеннем ветре и в печальной музыке, которую итальянцы каждый вечер играли в переулках: в одном квартале звучала флейта, в следующем — скрипка, затем кларнет, потом мандолина. А когда основательно нагружался, Дэнни находил смак во всем на свете.

Мясистая рука хлопнула его по спине. Он обернулся и увидел, что на него взирает Стив.

— Надеюсь, ты еще не против компании.

— Еще нет.

— И еще ставишь всем по первой?

— По первой. — Дэнни поймал взгляд темных глаз Альфонса и указал на стойку. — А где вдова Койл?

Стив скинул пальто и уселся: