Настанет время… Звездный лис

Он несколько рассеянно ответил на приветствия подростков Джеквеса, Сесиль и Айвза. Мэдилон много говорила — в основном, дружеские банальности, — а братья Иррибарны выполняли роль переводчиков. Все это время Хейм стоял и молчал. Попрощавшись и пообещав организовать настоящую встречу после сна, Мэдилон улыбнулась ему.

Хейм и Вадаж долго смотрели им вслед, прежде чем пройти к себе. Когда их поглотил лес, менестрель принялся насвистывать.

— Так значит, это и есть образ твоей бывшей возлюбленной, та девушка? — спросил он.

— Более или менее, — ответил Хейм, вряд ли осознавая, что отвечает не себе, а кому-то другому. — Мне кажется, есть отличия. Память иногда проделывает с нами подобные шутки.

— Тем не менее, и дураку было бы понятно, что ты имел в виду, когда… Прости меня, Гуннар, но позволь, я дам тебе совет: будь осторожен. Слишком много лет пролегло между вами и очень легко о них запнуться.

— Боже правый! — злобно взорвался Хейм. — За кого ты меня принимаешь. Я просто был ошарашен, ничего больше.

— Ну, если ты так уверен… Видишь ли, мне не хотелось бы…

— Заткнись. Давай лучше поищем твое бренди.

Хейм устремился вперед семимильными шагами.

Глава 5

День незаметно клонился к вечеру. Но жизнь по-прежнему бурлила в лагере на берегу озера, напоминая о том, что время было военное. На закате Хейм обнаружил, что они с Даниель сидят на мысу вдвоем.

Теперь у него не было прежней уверенности. Вслед за первой встречей состоялся «пир», настолько праздничный, насколько это было возможно, под навесом, сооруженным по соседству с флайером Иррибарна. Шампанское, которое Хейм предусмотрительно захватил на борт «Мироэт», лилось рекой, утопив в себе натянутость и неловкость первой встречи. Растянувшись на траве, все слушали, а многие и подпевали гитаре Вадажа. Но Хейм и Мэдилон держались несколько в стороне, пытаясь завести разговор, а ее старшая дочь молча сидела рядом.

О прошлом говорить, в принципе, было нечего. Хейм о нем не жалел, да и Мэдилон, как ему показалось, тоже. Встретившись сейчас вот так, они увидели, насколько далеко разошлись их пути; теперь лишь взгляд, улыбка, короткая усмешка могли преодолеть разделявшее их расстояние.

«Она в высшей степени достойный человек, — думал Хейм, — но она не Конни и даже не Джосселин. А я, если на то пошло, не Пьер».

Поэтому они ограничились лишь тем, что рассказали друг другу о том, как жили все это время. Ее жизнь была вполне тихой и спокойной, пока не пришли элероны. Пьер, инженер по профессии, занимался строительством плотин и электростанций, а она воспитывала детей. Потом настала очередь Хейма рассказать о себе, и незаметно для себя он начал приукрашивать факты своей биографии самым старательным образом. Получилось это естественно и непринужденно.

То и дело он ловил себя на том, что украдкой смотрит на Даниель.

Именно с этого момента в голове Хейма начиналась путаница. Он помнил, как компания начала понемногу распадаться. Лично он не хотел спать, хотя вино и шумело в голове, но тело требовало разминки. Он сказал что-то насчет того, чтобы пройтись. Пригласил ли он девушку пойти с ним, или же она сама попросилась, или Мэдилон, рассмеявшись своим грудным смехом, отослала их вместе, пошутив насчет того, что ему нужен гид? Говорили все, но отчасти из-за своего слабого французского, отчасти из-за шума в голове он не помнил точно, что именно кто говорил. Единственное, что он помнил точно, это что Мэдилон слегка толкнула их в сторону, где лес был особенно густым: его одной рукой, ее — другой.

Некоторое время до них еще доносилась песня Вадажа, но когда они вышли на берег озера, вокруг раздавался только плеск воды, шелест листьев и похожее на флейту пение какой-то птицы. Аврора садилась за западный горизонт на фоне огненно-золотистого скопления облаков. Длинные светлые тени протянулись от солнца к ним, словно расплавленные мосты над водой. Но на востоке уже клубился туман, наступавший неторопливо, как и закат: топазовая стена, верхушка которой вздымалась знаменами цвета одуванчиков в небо, все еще по дневному светлая. Кожу слегка холодил ветерок.

Хейм заметил, что девушка обхватила себя руками.

— Вам холодно, мадемуазель? — спросил он по-французски, ужасно страшась мысли, что им придется вернуться. Даниель улыбнулась ему, прежде чем он успел снять с себя пиджак, вероятно, ее рассмешило его произношение. Хейм накинул пиджак ей на плечи. При этом его рука слегка коснулась ее шеи, он почувствовал, как напряглись ее мышцы, и поспешил отдернуть руку.

— Спасибо, — ее голос был слишком тонок для английского или норвежского; а поэтому родной язык в’ ее устах звучал как песня. — Но как же вы сами?

— Ничего. Все в порядке. (Проклятье! Имеет ли фраза «все в порядке» то значение, которое он хотел выразить?) Я… — он мучительно подыскивал слова. — Слишком стар и… (как это?)… Слишком стар и слишком волосат, чтобы чувствовать холод.

— Вы не старый, мсье, — серьезно сказала она.