Настасья Алексеевна. Книга 4

На этом сюрпризы дня для Настеньки не закончились. Да уж конечно, раз она всё видела впервые. И прежде чем заходить в столовую, обедальщики подошли к краю площадки, откуда виделся небольшой порт, стоящий возле причала буксир, небольшой домик портовой службы и несколько маленьких жилых домиков у длинной тоже деревянной лестницы, спускающейся в портовую зону. Всё вокруг – и лестница, и домики, и портовая площадка, и горные вершины, подступающие к берегу фиорда были засыпаны недавно выпавшим снегом, теперь сияющим и сверкающим отблесками царствующего в небе солнца. И среди этой яркой белизны вода залива не казалось зелёной, а, отражая гладкой поверхностью небо, дышала мягкой голубинью. Если бы предки, давшие название заливу «Грин фиорд», то есть «Зелёный» увидели бы его в такой час, то, возможно, назвали бы его голубым, а не зелёным. Однако история не имеет сослагательного наклонения. Значит, мореплаватели повстречались и вошли во фиорд в его грозное время, когда вода зеленеет, мрачно катя волны, гонимые ветром, вдоль берегов, и, косо ударяясь о них, вспениваясь по всему заливу белыми барашками.

Войдя на первый этаж столовой, Настенька увидела два ряда вешалок, на которых висели уже главным образом шахтёрские тулупы, и собралась было снять с себя белую шубейку, но Василий Александрович тихим мягким голосом поспешил предупредить:

– Настасья Алексеевна, здесь вашу шубку вешать не следует. Неровён час, кому-то приглянется красивая вещь и её незаметно умыкнут, пока будете обедать, а потом ищи свищи её. Там, на втором этаже, тоже есть ячейки для одежды.

– Да, лучше не рисковать, – подтвердила Татьяна Германовна, вешая при этом свой тулупчик на свободный с краю крючок рядом с тулупом мужа. – Шахтёры вообще народ честный, но, как говорится, в семье не без урода. На тысячу человек всегда один урод, да найдётся.

Наверху оказался огромный зал с колоннами посередине и множеством столиков, каждый на четверых. Большинство столов занято. Иногда за столом сидят мужчина, женщина и ребёнок. Это целая семья. И можно видеть за одним столом сразу двух или трёх ребятишек, друзей по школе, вносящих своими криками и смехом разнообразие в негромкие степенные разговоры взрослых.

Слева у лестницы большая фанерная коробка с ячейками, в одну из которых Настенька с трудом поместила свою шубку и в тон ей белую меховую шапку. В других ячейках лежат женские сумки. Как потом становится ясно, в них женщины прихватывают кое-что из питания на вечер в качестве закуски для мужа, ну и, естественно, себя под ожидающуюся выпивку. Распивать спиртное в столовой категорически запрещено. Процесс набора себе домой пищи в столовой на местном языке называется «юшарить», но с таким процессом и с термином Настенька познакомилась не сразу.

Совсем как легенду ей рассказали, что давным-давно ходило на Шпицберген из Мурманска пассажирское судно под названием «Югорский шар». Всякий раз, когда полярники, готовившиеся к отправке на материк, упаковывали свои вещи или кто-то хотел отослать часть приобретенного здесь себе домой или родственникам, всё, что не укладывалось в обычные сумки и чемоданы, размещалось в удобные фанерные ящики размером пятьдесят на пятьдесят или пятьдесят на сто сантиметров. Заколоченные гвоздями ящики с одеждой и зачастую с разнообразными консервами, приобретенными в местном магазине, обшивались материей и выставлялись на улицу возле дома за несколько дней до прихода в порт судна.

О дне выноса ящиков заранее объявлялось по местному радио. На каждой такой внушительной посылке кроме адреса отправления обязательно писалось крупными буквами сокращённое название судна, на котором должен был уйти груз. И потому проходящему в этот день по улицам посёлка на глаза всё время попадались целые штабеля ящиков с надписью «Ю. Шар».

В конце концов, ящики, в которые укладывали вещи, стали так и называться «юшары». С тех самых пор полярники спрашивают друг друга: «Ну что, собрал свой юшар?» или «Сколько юшаров отправил?». И никто не переспрашивает, о чём идёт речь.

Давно уже нет на маршруте судёнышка «Югорский шар». Новые полярники даже не знают о его прошлом существовании. Но слово «юшар» прочно закрепилось в их лексиконе, обретая постепенно новые формы и значения.

Так, например, можно сказать «наюшарился» в том смысле, что набрал закусок на базаре, а можно сказать о ком-то, что он «хорошо наюшарился» и все поймут, что этот кто-то хорошо набрался, то есть напился до чёртиков.

Бывали случаи, что некоторые из власть предержащих, находившихся близко к общественным продуктам и прочим товарам, отправляли юшарами к себе домой многими килограммами ворованный сахар, масло, муку, аппаратуру, а эти, так называемые, юшары неожиданно вскрывались таможенными чиновниками и тогда начиналось уголовное дело, а полярники в российских посёлках, прослышав новость, мрачно замечали: «Совсем заюшарился, сволочь» или «Доюшарился, наконец, подлец».