Наставник

Вспоминаю, что должна приготовить завтрак – обдает холодом, надо успеть! Пытаюсь встать. Пресс отзывается резкой болью, руки ноют даже сильнее, чем вчера. Бедра словно свинцовые. Становится дурно от мысли, что сегодня Рик устроит мне очередную тренировку. Что от меня останется?

Взяв себя в руки, волевым усилием заставляю тело сесть. Затем все же поднимаюсь. Ноги еле держат. Опершись о стену, пробираюсь к умывальнику. Надо хотя бы умыть… лицо! Облизываю подсохший рубец на губе – те пощечины мне все же не приснились.

Из огрызка зеркала на меня смотрит чумазая всклокоченная девка с пыльными разводами на лице, словно попрошайка с базара. Левая скула и челюсть окрашены лиловым. Нижняя губа, зачеркнутая полоской запекшейся крови, распухла, как сосиска. Видок печалит.

Сама виновата, Макс – не тянешь нагрузок. Смирись и старайся! В следующий раз будет лучше. Ты справишься!

Умываю лицо холодной водой, стараясь не тревожить пострадавшую щеку. Даже под легкими прикосновениями кожа вспыхивает острой болью. Напоследок бросаю взгляд в обкусанное зеркало – все же расчешусь. Осталось только выудить расческу из сумки, которая так и стоит неразобранной.

Повезло справиться быстро. Хорошо хоть, одеваться не надо. Часы, висящие над проходом в кухне, показывают 07:51. Этого времени должно хватить. Медленно ворочая сонными мозгами, вспоминаю, как готовил завтрак Рик – поставить чайник, насыпать хлопья в пиалы. Заливать пока рано. Приготовить чай. Точнее, все для чая.

Рик, свежий и бодрый, выходит из спальни ровно в восемь. Смотрит на меня благодушно, затем вдруг обретает смурной и недовольный вид. Душа уходит в пятки. Что я сделала не так?! Опускаю взгляд, слишком страшно смотреть ему в глаза. Кончики пальцев пульсируют от волнения, сердце бьется в горле. Вдруг он снова меня ударит? От этой мысли колени становятся, как комки мокрой ваты, хочется присесть.

Надвигается, словно грозовая туча. В поле зрения только ноги в тапочках и матерчатых спортивных штанах. Делаю неуверенный шаг назад и упираюсь спиной в барную стойку. Бежать некуда.

Поднимаю глаза, собираясь взмолиться о пощаде… но сдерживаю порыв эмоций. Будь что будет. Если накосячила, приму заслуженную кару. Рик останавливается напротив, но слишком близко. Угрожающе близко. Ноги пытаются сделать хотя бы крохотный шажочек – некуда.

Протягивает руку – против воли нервно отдергиваю голову. Звенящий страх снова ощутить на щеке его пятерню овладевает каждой клеточкой тела. Но Рик таки берет меня за подбородок – удивительно нежно – и поворачивает голову.

– То, что случилось вчера, недопустимо, – говорит серьезно, но не сердито и отпускает мой подбородок. – Остались следы.

Ну да. Что он хочет сказать? Я была настолько плоха, что ему пришлось разукрасить мне физиономию? Или таким странным образом корит себя вслух? К счастью, ответ не требуется. Делаю торопливый шаг к чайнику, заливаю пиалы с насыпанными хлопьями кипятком и ставлю на стойку. Звонкий чирк по натуральному камню столешницы оживляет напряженное молчание. Кладу рядом приборы.

Рик молча садится за стойку, берет ложку, а потом пронзает меня испытующим взглядом.

– Не отпало еще желание продолжать сотрудничество? – слова звучат с иронией, будто шутка. – Вдруг я и покалечить могу?..

Стоп, что? По спине ползут холодные мурашки. К горлу подкатывает ком.  Покалечить? Это как же надо провиниться, чтобы заслужить такое?! Вдруг охватывает безумная тревога – неужели он решил отказаться от меня? И тут же накрывает злость – это будет жестоко и несправедливо! Но если вдуматься… Он перешел черту, потому что я – бесполезный мешок овощей. Смысл тогда со мной возиться?

Усаживаюсь напротив за стойку, тоже беру ложку. Аппетит пропал напрочь. Тяну время, не хочу отвечать, но Рик смотрит на меня коронным пронзительным взглядом.

– Надеюсь, сэр, я не провинюсь настолько сильно, – улыбаясь через силу, обволакиваю смысл размытой формулировкой.

В глазах Рика мелькает недоверие. Молча углубляется в тарелку, отправляет в рот несколько ложек каши и снова поднимает глаза. Взгляд прямой и тяжелый. Свирепый.

– Разве я не обманул тебя? – говорит отрывисто, с гневом. – Или ты забыла, что я обещал не оставлять следов? Как ты планируешь продолжить сотрудничество, если не сможешь мне доверять?

Слова вонзаются в мозг. Правильные слова. Могу ли я ему доверять? По-хорошему, нет. Отсчитывая дополнительные круги, как на аукционе, он даже развеселился. Получал удовольствие. И что? Пусть получает, если сделает меня лучше. Я хочу и буду доверять. Это важнее. К тому же, какая-то часть меня гордится тем, что пощечины – унизительные и болезненные – не заставили меня сдаться. Синяки и ссадина сойдут. Твердость останется.

– Скажу начистоту, сэр, – ерзаю на стуле, откладываю ложку в сторону и прямо смотрю в его серые глаза. – Мне было очень больно, это правда. Ощутив вкус крови, я осознала, что без следов не получится. А раз так, я могла бы поставить под сомнение все ваши действия.