Наставник

Савва настолько спокоен, что кажется, будто и впрямь ничего такого не происходит. Я выдыхаю. Под его вопросительным взглядом качаю головой, мол, ладно, поняла, минутка паники окончена. Но не паниковать сложно. Хотя Савва в чем-то и прав – мне дают довольно четкие указания, следуя которым напортачить довольно сложно. Другое дело, что я не ограничиваюсь лишь организационной стороной вопроса. Макаровна учит меня всегда смотреть глубже. И я в прямом смысле смотрю. Интервью Ксении с другими звездами. Она довольно жесткий и провокационный интервьюер. Интересно, знает ли Савва об этом?

Я вышагиваю по своей квартирке, убеждая себя успокоиться. Но, в конечном счете, не выдерживаю. Накидываю курточку и бегу к дому Комиссарова через двор.

– Тая? Я думал, ты уже спишь.

Савва явно занимался, когда я его отвлекла. На нем мокрая от пота майка, суппорты на локтях и специальные кожаные перчатки без пальцев.

– Вы должны отказаться от интервью!

– Почему это? – изумляется Комиссаров. – У тебя что-то не готово?

– У меня готово все! Но эта Бобчак… Она же провокаторша. Понимаете?

Савва идет на кухню. Я шагаю за ним по пятам, зачем-то наступая туда, куда он ставил ноги.

– Кое кто-то посмотрел Ксюшины интервью? – кажется, Савва смеется, а я краснею. Мне мучительно стыдно за собственную некомпетентность, несмотря даже на то, что он о ней был прекрасно осведомлён, когда поручал мне все это дело. А еще я злюсь. Потому что не заслуживаю насмешки.

– Да. Я посмотрела. Поэтому считаю, нам лучше его отменить. А там, конечно, сами решайте. Вы умнее меня, опытней… – разворачиваюсь на пятках и шагаю прочь, чтобы скрыть набежавшие на глаза слезы.

– Ну-ка, стой. Ты меня неправильно поняла.

– Неужели?

– Да.

– Так вы отмените интервью?

– Нет.

– Как вы не понимаете?! Она может спросить про… – осекаюсь, не уверенная, что мне можно говорить о его тюремном прошлом.

– Про что? – сощуривается Комиссаров. – О чем таком кошмарном и провокационном она может меня спросить?

– О всяком. О вашей судимости, например. Или еще о чем-то.

Наши взгляды встречаются. Но моя радиостанция молчит. То ли от него больше не исходит никаких сигналов, то ли я разучилась их улавливать.

– А ты откуда о ней знаешь? От Влада? – Савва прикладывает к губам пакет молока, который только что достал из холодильника, и делает несколько жадных глотков.

– Нет! Из… других источников.

– И что? Тебя это смущает?

– В каком смысле? – по какой-то неведомой мне причине я начинаю нервничать.

– В прямом. Ты меня боишься? Или, может, я тебе противен?

Зачем он спрашивает, если совершенно определенно ему до этого дела нет? А я почему молчу, будто соглашаясь?! В то время как он, кажется, с каждой секундой этого затянувшегося молчания становится все более мрачным.

– Нет! Что за глупости? Речь ведь вообще не о том.

– А о чем?

– О вашем имидже! – выкручиваюсь я.

– Считаешь, мне может навредить интервью с Ксюшей?

– Я не знаю, в том-то и дело!

Наверное, в моем голосе звучит чуть больше отчаяния, чем следует. Но я ведь и впрямь не специалист во всех этих делах. А тут еще в голову лезет всякое. Например, я не могу не думать о том, что, вполне возможно, Комиссаров неспроста столько лет оставался в тени, до того как я влезла, какого-то черта решив, будто лучше других знаю, как нужно. Ну зачем? Зачем я сунула нос туда, куда меня не просили?!

– Давайте я все отменю, – шепчу, низко-низко опустив голову.

– Не надо.

– Но…

– Тай, все будет хорошо. Ты не волнуйся, ага?

– Но…

– Верь мне. И давай, иди уже спать. Ты ж небось из кровати выскочила…

Проследив за его взглядом, я вцепляюсь в полочки куртки и соединяю их на груди. Под ней – изношенная футболка, которая ни черта вообще не скрывает. Уже второй раз я предстаю перед Саввой в самом непрезентабельном виде. Ладно, было бы что показать, а так… Тьфу ты! Что за фигня лезет мне в голову?!

В ту ночь я до такой степени себя накручиваю, что наутро, когда съемочная группа прибывает к месту, на волнение просто не остается сил. А может, все дело в том, что Ксения оказывается совершенно не такой, как я думала. Более простой и… человечной, что ли. Съемка будет вестись сразу в нескольких локациях: в ресторане, в президентском люксе гостиницы, в лобби и на берегу реки. Пока готовимся, у нас с ней завязывается непринужденный разговор. Мне почему-то кажется, что я должна Савву защитить, а потому я расхваливаю его на все лады. Рассказываю даже о том, что он участвует в программе наставничества. Слово за слово, речь заходит о жизни в детдоме. О рамках и клише, которые на тебя накладывает эта жизнь в дальнейшем. О том, как тяжело бы мне пришлось, если бы не Савва и Влад. Я так увлечена, что упускаю момент, когда к нам присоединяется Комиссаров. Ксюша смеется:

– Слушай, Сав, ну, тут нам такую подводку сделали, что складывается ощущение, будто мне предстоит интервью со святым. Я уже, если честно, побаиваюсь.

Мы что, уже снимаем?! Я подпрыгиваю, прикрываю зачем-то голову папкой и на полусогнутых отступаю:

– Погодите, Ксюш, чтобы я не попала в кадр!

Савва смеется, провожая меня насмешливым взглядом: