Наставник. Детектив Хогвартса

Профессор Слагхорн попросил Гарри помочь ему нарядить ель для рождественской вечеринки, и Поттер, взяв с собой для компании Гермиону и Невилла, с удовольствием предался новому для себя делу. Как нетрудно догадаться, Дурсли не горели желанием приобщать нелюбимого племянника к рождественским ритуалам, поэтому Гарри никогда не занимался этим увлекательным занятием. Да и в прошлом году, когда он провел Рождество у Тонксов, елка в их доме к его приезду уже была наряжена. Так что для Гарри это был совершенно новый опыт, и мальчик был весьма благодарен профессору за его просьбу.

— Нет, нет, Гарри, повесь этого барсука на одну ветку выше! — как и положено старому заслуженному профессору, Слагхорн, в основном, занимался руководством, лишь иногда подходя к дереву, чтобы чуть-чуть подвинуть очередное украшение. — Видишь, тогда он окажется правильно расположенным по отношению к ворону.

— Зачем делать все это руками? — проворчал Невилл. — Ведь есть же волшебство.

Несмотря на то, что Лонгботтом говорил шепотом, преподаватель его прекрасно услышал. Гарри вообще заметил, что слух декана Слизерина в зависимости от его желания может изменяться самым причудливым образом. Иногда можно было говорить при нем в полный голос, и профессор никак не показывал, что слышит детские голоса. Но если Слагхорн считал нужным как-то прореагировать на слова учеников, он был в состоянии расслышать с десяти шагов то, что сам Поттер с трудом разбирал, стоя рядом с говорящим. Так было и на этот раз.

— Мистер Лонгботтом, это же рождественская ель! — пожурил Слагхорн хаффлпаффца. — Ее следует наряжать без помощи магии. Этот обычай, кстати, упоминается еще в работе известного зельевара Томаса Спиритуса, который жил в четырнадцатом веке. Увы, сейчас молодежь все меньше и меньше помнит о традициях.

Профессор обожал подобные отвлеченные рассуждения в присутствии учеников, особенно Гермионы Грейнджер. То внимание, с каким та ловила каждое его слово, а потом, как замечал Гарри, старательно конспектировала все речи зельевара, явно льстило самолюбию Слагхорна. Впрочем, Гермиона не зря тратила свое время, так как благодаря наставнику Гарри обнаружил, что профессор в своих высказываниях сообщал очень много интересных фактов, которые не грех было и запомнить.

«Кстати, Гарольд, это не тот Спиритус, про которого ты рассказывал? — вспомнил Гарри. — Он вроде бы еще сливочное пиво изобрел».

«Кто о деле, а ты только о сливочном пиве и думаешь, — горестно вздохнул наставник. — Он знаменит в первую очередь созданием перечного зелья, что для юных магов должно быть гораздо важнее, чем какое-то пиво».

«А кто меня при всяком удобном случае уговаривает выпить лишнюю кружку? — ехидно поинтересовался Гарри. — И, между прочим, что касается Спиритуса, я не забыл ни о перечном зелье, ни о костеросте».

«Случилось чудо! — Гарольд изобразил восторг. — В голове моего ученика хоть что-то отложилось. Вот что значит приятная ассоциация. Но Мерлин с ним, этим Томасом, давай лучше отойдем и посмотрим на результат ваших трудов».

Гарри подошел к входной двери, возле которой стоял профессор Слагхорн,, и оглядел наряженную ель глазами человека, входящего в кабинет зельевара. Старание ребят по воплощению в жизнь идей Слагхорна принесло свои плоды, и все игрушки и гирлянды, украшавшие елку, образовывали единую картину, в которой даже неискушенный взгляд легко угадывал герб Хогвартса.

— Ух ты, здорово получилось! — Гарри сам удивился тому, насколько изящной вышла эта композиция. — Никогда не думал, что можно так украсить ель.

— Я видела что-то подобное в Лондоне, в одном из универмагов, когда мы с родителями ездили покупать подарки, — заметила Гермиона, так же восхищенно рассматривавшая дело своих рук. — Но я думала, на такое способны только дизайнеры или художники.

— Как видите, у нас с вами тоже кое-какие таланты имеются, — добродушно резюмировал Слагхорн, с удовольствием глядя на восхищенные лица детей. — Хотя должен сознаться, идея все же не моя. Первый раз так украсила ель для рождественского собрания моего клуба твоя мама, Гарри. С тех пор это для меня стало традицией.

Гарри с теплотой посмотрел на старого преподавателя, который частенько вспоминал Лили Эванс. Слагхорн никогда специально не говорил с Гарри о его маме, но в его речи довольно часто мелькали такие вот маленькие эпизоды, которые складывались в весьма симпатичный образ. Если сначала Поттер немного не доверял словам Слагхорна о том, что Лили была его любимой ученицей — все же он был декан Слизерина, а она гриффиндорка, — то вот такие воспоминания убедили его в искренности профессора. У Гарри вообще сложилось впечатление, что профессора вся эта межфакультетская конкуренция волнует не больше, чем его самого. Слагхорна гораздо больше волновало то, что представляет из себя конкретный ученик, а не то, за каким столом он сидит в большом зале.

* * *