Наставник Его Величества

— Мало ли что было отменено, всё возвращается назад, а если не будешь титуловать его Ваше превосходительство, то можешь отправляться в свой район и быть до конца жизни сварщиком или токарем на вашем механическом заводе.

Я кивнул головой в знак согласия. Негоже сопротивляться, когда тебя на аркане тянут к светлому будущему.

Ехать было не близко, имение находилось за городом. Я сидел и вспоминал своё знакомство с моей первой лошадью.

Когда я был курсантом пограничного училища, то мне просто объявили: «Курсант Туманов, лошадь Тайна, седлать и на построение в манеж».

Легко сказать — оседлать лошадь. Как её седлать, когда не знаешь, с какой стороны к лошади подойти и как к ней втиснуться в тесный станок, который не кавалеристами называется стойлом, не получив кованым копытом по самому болезненному месту? А как седло надевать?

Проходивший по проходу между станками пожилой подполковник-кавалерист ласково сказал:

— Не бойся, сынок, вытяни руку в сторону, чтобы это увидела твоя лошадь, и скажи твёрдо — Принять!

Повинуясь этому волшебному слову, лошадь послушно посторонилась, пропустив меня с седлом. Остальное было уже не столь сложным: положить седло на спину лошади, установить переднюю луку седла точно посредине холки, проверить, ровно ли лёг потник, и затянуть подпруги. Отрегулировав длину стремян, я надел оголовье на голову лошади и вывел её в манеж.

С лошадью надо ласково разговаривать, похлопывать легонько по шее, чтобы установить с ней контакт и притупить бдительность перед решительным затягиванием подпруг седла: когда затягиваешь подпруги, лошадь естественно надувает свой живот, ослабляя подпруги, и во время езды можно легко вместе с седлом съехать под живот лошади.

Когда подпруги надёжно затянуты, человек становится хозяином положения, и лошадь внимательно наблюдает за ним, чтобы использовать любую слабость и оплошность всадника для перетягивания на свою сторону чаши весов пока ещё хрупкого равновесия в отношениях человека и животного.

Тайна была созданием нежным. Тёплые серо-голубые плюшевые губы её ласково собирали с ладони крошки хлеба, а большие блестящие влажные глаза ежедневно обдавали такой волной нежности, что прикосновение стремян к Тайне, не говоря уже о резких движениях поводом, рассматривались как непозволительная грубость.

Венцом идиллии стал выход Тайны из общего строя, её падение вместе с всадником в осеннюю грязь, присыпанную крупными хлопьями влажного снега. Тайна безмятежно кувыркалась в грязи, совершенно не обращая внимания на других лошадей и на своего товарища, который не знал, что же предпринять для прекращения этой хулиганской выходки.

Точка была поставлена старым кавалеристом с помощью «конспекта» — кнута длиной около четырёх метров, заканчивающегося метровой полоской сыромятной кожи, чуть тоньше обыкновенного карандаша. Ужаленная лошадь вскочила, готовая к ревностному исполнению обязанностей строевой лошади. Небольшой кончик «конспекта» ужалил и мою спину через шинель. Боль была уменьшена ласковыми словами пожилого офицера:

— Лошадь, молодой человек, всё равно, что женщина: её нужно держать в руках. Чуть ослабь, и не дай Бог, выпусти повод — уже не ты, а она ездит на тебе. Ласковой рукой крепко держите повод, и лошадь будет вашим верным другом. Потом вы поймёте, что и армией нужно управлять, как лошадью — вовремя кормить, поить, давать отдых и уход, чистить снаряжение и крепко держать повод в руках.

Моя Тайна вообще была шёлковой лошадью — исполнительная, в меру спокойная, сильная, выносливая, легко бравшая любые препятствия и имевшая исключительно мягкий шаг на учебной рыси. Иногда она начинала косить на меня лиловым взглядом, делая занос вправо при выполнении команды «налево кругом — маааарш» — в ней просыпался чёртик противоречия и хулиганства. В это время надо было внимательно следить за ней и настораживать повод, чтобы уловить момент подгибания ног для кувыркания на мягком грунте манежа, и в необходимый момент напоминать, кто из нас лошадь, а кто наездник.

К сожалению, вскоре нам пришлось расстаться — Тайне была уготована участь генеральской лошади — стать жирной, лоснящейся, неповоротливой и ленивой кобылой, которой уже не хотелось поваляться на опилках манежа, оглашая окрестности озорным ржанием.

— Заснул? Выходи, приехали, — сказал Анастас Иванович, открыв дверь машины.

Глава 7

Я вышел из машины и огляделся. Позади нас находился барский дом в английском стиле, перед которым был разбит английский парк. Мы стояли в нижней части дорожки, обрамляющей большую круглую клумбу с кустарниковыми фигурами лошади и зайца. Метрах в десяти от дорожки было поле для гольфа, на котором стоял стол с лежащим на нём оружием и вдали мишени для стрельбы. Стойка с четырьмя мишенями метрах в двадцати и ростовые фигуры метрах в ста от нас.

Рядом со столом стоял мужчина за пятьдесят лет возрастом, в сапогах, песочного цвета галифе и мундире английского типа без знаков различия.

— Здравствуйте, господа, — сказал он, — по вам можно часы проверять.