Наставники. Коридоры власти

В словах Фрэнсиса звучала тяжкая, застарелая злость. Он был радикалом — как и многие ученые его поколения. Они понимали, что через два-три года именно им придется взять на себя всю полноту ответственности за судьбу страны. Фрэнсиса одолевала такая тяжелая усталость, что мне вдруг расхотелось ему возражать.

— Разумеется, ты прав, Фрэнсис, — проговорил я. — Мне кажется, что Джего будет достойным ректором, но мои убеждения ничуть не изменились.

Он улыбнулся, и морщинки-лучики, разбежавшиеся на мгновение по его лицу, смягчили его суровую угрюмость; но улыбка сразу же угасла.

— Ну хорошо, а ты-то кого предлагаешь? — спросил я.

— Как будто ты не знаешь! Кроуфорда, конечно.

— Вот уж кто действительно пустой человек! Самонадеянный. Ограниченный. Неумный…

— Он серьезный ученый. И это еще скромно сказано — серьезный.

Другого мнения о Кроуфорде я никогда и не слышал. Кое-кто утверждал даже, что он один из лучших современных биологов.

— У него передовые взгляды. И он не боится их высказывать, — продолжал между тем Гетлиф.

— Он тошнотворно самодоволен…

— Ученые его ранга редко придерживаются радикальных взглядов. А ведь к их высказываниям очень внимательно прислушиваются. Как же ты не видишь, что ректор-радикал принесет обществу огромную пользу?

— Возможно, — согласился я. Мы немного поостыли и начали слушать друг друга. — Вполне возможно. Но подумай, принесет ли он пользу колледжу?

Немного помолчав, я добавил:

— Он совершенно бесчувственный человек. У него рыбья кровь. И ни на грош воображения.

— А Джего, значит, не такой?

— Как человек, он полная противоположность Кроуфорду.

— Ну, идеальных людей не бывает, — сказал Гетлиф.

Я спросил:

— Так, по-твоему, кандидатуру Кроуфорда тоже выдвинут?

— Обязательно — если мое мнение что-нибудь значит, — ответил Гетлиф.

— А с Винслоу ты разговаривал?

— Пока нет. Но я уверен — он поддержит Кроуфорда. Деваться-то ему некуда.

Правильно, подумал я. Винслоу неопределенно толковал о поисках руководителя на стороне — и нарочито не называл никаких имен. Значит, в глубине души он все же надеется, что ему тоже предложат баллотироваться на этот пост, — надеется, хотя прекрасно знает, как его не любят, и, конечно же, помнит, что в прошлый раз ему тоже никто не предложил выставить свою кандидатуру. Да, деваться ему некуда, он должен поддержать Кроуфорда.

— Других серьезных претендентов нет, — сказал Гетлиф. И тотчас спросил — резко, настойчиво: — Так за кого ты будешь голосовать?

Мне очень не хотелось с ним ссориться. И все же, немного помолчав, я ответил:

— К сожалению, Кроуфорд для меня пустое место. Я понимаю, о чем ты толкуешь. Но считаю, что ректор прежде всего должен быть человеком. Л поэтому буду голосовать за Джего.

Лицо Гетлифа вспыхнуло, на лбу явственней обозначилась вена.

— Чудовищная безответственность, — проговорил он. — Чтобы не сказать больше.

— Будем считать, что мы не сошлись во мнениях. — Я с трудом удержался от тех резких слов, которые вертелись у меня на языке.

— Хоть убей, не понимаю, зачем ты так поспешил, — сказал Гетлиф. — По-моему, у меня было право надеяться, что ты со мной посоветуешься.

— Если б ты не уехал, я бы непременно с тобой посоветовался.

— С другими-то ты наверняка это обсуждал.

— Конечно.

— Да, трудно мне теперь будет считать тебя надежным человеком…

— Прекрати, Фрэнсис, — сказал я. — У меня ведь тоже может лопнуть терпение…

— Значит, ты намерен и дальше поддерживать этот идиотизм? — рявкнул он.

— Разумеется.

— Ну так обещаю тебе — я приложу все силы, чтобы у вас ничего не вышло!

Глава десятая ПЕРВОЕ СОБРАНИЕ

У главного входа громоздились горы чемоданов, во двориках перекликались звонкие молодые голоса, тяжело нагруженные тележки привратников гремели и грохотали по каменным плитам. В трапезной все лавки у столов были заняты, шум прекращался только во время молитвы, и весь вечер на лестницах, куда выходили комнаты студентов, слышались торопливые шаги. Гомон во двориках затих только к ночи; выгнанные голодом крысы возвращались после каникул на обжитые места — в кухне снова появились запасы продуктов. Официальное собрание членов Совета было назначено на следующий понедельник — первый понедельник учебного триместра.