Наставники Лавкрафта (сборник)

Я подошел к своему шкафу и вытащил мавританский костюм, весь искрящийся от мишуры. Костюм был настоящий, и очарованная Тесси тут же утащила его за ширму. Когда она вышла оттуда, я был ошеломлен. Ее длинные черные волосы были скреплены повыше лба обручем с бирюзой, а вьющиеся кончики лежали на блестящем поясе. Ножки были обуты в расшитые остроносые туфельки без задников, а юбка длиной до щиколоток была украшена замысловатыми узорами, вышитыми серебряной нитью. И жилет глубокого синего цвета с металлическим отливом, тоже шитый серебром, и короткая мавританская кофточка, усеянная блестками и бирюзой, чудесно подошли ей. Она подошла ко мне и подняла голову, улыбаясь. Я сунул руку в карман, вытащил золотую цепочку с крестиком и надел ее Тесси на шею.

– Это тебе, Тесси.

– Мне? – смутилась она.

– Тебе. А теперь пора позировать.

Тут она, сияя улыбкой, забежала за ширму и вернулась, неся маленькую коробочку с моим именем, написанным на крышке.

– Хотела вручить ее тебе нынче вечером перед уходом, – сказала она, – но при такой оказии не могу ждать!

Я открыл коробочку. На подушечке из розовой ваты лежала заколка из черного оникса, с золотой инкрустацией в виде странного то ли символа, то ли буквы. Она не была ни арабской, ни китайской, а позже я выяснил, что такой буквы нет ни в одном из человеческих алфавитов.

– Я хотела подарить это тебе на память, – робко сказала она.

Я смутился, но заверил, что весьма высоко ценю ее дар, и пообещал всегда носить эту штуку. Тесс нацепила заколку на лацкан моего пиджака.

– Глупышка, стоило ли искать и покупать такую красивую вещь для меня? – сказал я.

Девушка засмеялась:

– Я ее не покупала!

– Где же ты ее взяла?

Она рассказала мне, что однажды нашла эту вещь, возвращаясь из Аквариума в Бэттери-парке, потом дала объявление в газеты и ждала отклика, но в конце концов оставила надежду найти владельца.

– Это было прошлой зимой, – сказала она, – как раз в тот день, когда мне впервые приснился тот жуткий сон про катафалк.

Сон, виденный мною накануне ночью, я не забыл, но ничего не сказал, и вскоре мой уголек уже летал по новому холсту, а Тесси стояла неподвижно на своем подиуме.

III

На следующий день со мной случилась беда. При переноске рамы с холстом с одного мольберта на другой я поскользнулся на натертом воском полу и упал всем своим весом на обе руки. Заработал таким образом сильное растяжение связок, так что нечего было и пробовать взяться за кисть; пришлось мне слоняться по студии, сердито поглядывая на незаконченные рисунки и наброски, пока отчаяние не завладело мной совсем; тогда я сел, закурил и от злости принялся крутить большими пальцами. Дождь заливал окна и стучал по крыше церкви, доводя мои нервы до срыва своим бесконечным тарахтением. Тесси сидела у окна с шитьем, то и дело поднимая голову и глядя на меня с таким невинным сочувствием, что мне стало стыдно за свое раздражение, и я попытался чем-то заняться. Я уже давно прочитал все свои газеты и книги, но нужно же было что-то делать, и я добрался до книжных шкафов и стал открывать их локтем. Я знал каждый том по цвету и рассматривал их все по очереди, неспешно обходя библиотеку и посвистывая ради бодрости. Я уже собирался уйти в столовую, когда на глаза мне попалась книга в переплете из змеиной кожи, стоящая в уголке верхней полки последнего шкафа. Я такой не помнил, и с уровня пола не мог разобрать полустертую надпись на корешке; тогда я вернулся в курительную комнату и позвал Тесси. Она пришла из студии и забралась на стул, чтобы добыть книгу.

– Что это? – спросил я.

– «Король в желтом».

Я оторопел. Кто поставил ее сюда? Как она попала в мою квартиру? Давным-давно я постановил, что никогда не раскрою эту книгу, и ничто не могло заставить меня ее купить. Любопытство могло соблазнить меня раскрыть ее, и потому я даже не глядел в ее сторону в книжных магазинах. Если когда-то мне и было любопытно прочитать ее, ужасная трагедия молодого Кастэня, которого я знал, удержала меня от прикосновения к этим нечестивым страницам. Я всегда отказывался даже слушать изложение текста книги, да по сути никто и не рисковал вслух обсуждать ее вторую часть, поэтому я и понятия не имел, что скрывают эти страницы. Я уставился на ядовито-пеструю обложку, будто на живую змею.

– Не трогай ее, Тесси, – сказал я. – Слазь!

Разумеется, мой призыв возбудил девичье любопытство, и не успел я предупредить ее, как она схватила книгу и, смеясь, пританцовывая, умчалась с нею в студию. Я окликнул ее, но она ускользнула, напомнив мне дразнящей улыбкой о моем увечье, и я с некоторым нетерпением пошел за нею следом.

– Тесси! – крикнул я, войдя в библиотеку. – Слушай, я не шучу. Брось эту книгу. Я не хочу, чтобы ты раскрывала ее!