Наставники Лавкрафта

Прежде у Антонио волосы были густого каштанового оттенка, седина едва только тронула виски… Но месяца не прошло с того дня – он поседел как лунь. А ведь в юности был горняком, и, знаете ли, эти люди привыкли ко всякому. Какие только несчастья с ними не случались, чего они только не повидали!.. Но он явно никогда не видел ничего подобного тому, что видел этой ночью: создания, что было ни живым, ни мертвым – нежитью, что не принадлежала ни надземному, ни подземному миру.

Антонио взял с собой еще кое-что, чего священник не видел. Он изготовил эту штуку ближе к вечеру – остро заточенный кол из коряги, прибитой волнами к берегу. С ним и с фонарем в руках смельчак и спустился в могилу. Не думаю, что найдется на земле сила, способная заставить его рассказать о том, что происходило дальше; а старый священник был слишком напуган, чтобы заглянуть внутрь. Он говорил, что слышал дыхание Антонио: тот дышал «ну прямо что твой дикий зверь». И шум – как будто он с кем-то борется: таким же сильным, как и он; потом – сильные удары. А затем такой звук, словно что-то с силой протыкает плоть, раздвигая и ломая кости; и следом – дикий женский крик! Но это был вопль не живого существа, а нежити, погребенной много дней назад.

Несчастный старик только и смог, что упасть на колени и, возвысив голос, чуть не крича, читать свои молитвы, призывая к изгнанию дьявола. А потом, когда смолкли ужасные звуки, из могилы вылетел сундук, окованный железом. Он покатился по земле и камням и остановился прямо у ног святого отца. Через мгновение и Антонио оказался тут же. Лицо его было белее мела. Не мешкая ни секунды, в лихорадочной спешке он схватил лопату и принялся забрасывать яму песком и галькой, не переводя духа до тех пор, пока она не заполнилась наполовину. А еще священник говорил, что вся одежда Антонио и его руки были густо перемазаны свежей кровью.

* * *

На этом я закончил свое повествование.

Хольгер молча допил вино и откинулся в кресле.

– Так значит, Анжело вернул то, что ему принадлежало, – сундук с наследством, – сказал он. – Женился он на той пухленькой чванливой особе, с которой был обручен?

– Нет. То, что с ним случилось, внушило ему ужас перед женщинами. Он уехал в Южную Америку, и больше о нем никто ничего не слышал.

– А тело этого несчастного создания, Кристины, там, полагаю, и находится, – сказал мой друг. – Надеюсь, она мертва?

Я тоже на это надеюсь. Но, мертво это существо или нет, мне не хотелось бы его увидеть – даже при ярком свете дня. Антонио поседел после того, как встретился с ним. Да и стал совсем другим, нежели был прежде.

Перевод Андрея Танасейчука

Артур Мейчен

К сожалению, Артур Мейчен (Arthur Machen, 1863–1947), таланту которого Г. Ф. Лавкрафт посвятил немало добрых слов в эссе «О сверхъестественном ужасе в литературе», известен в России мало. В 2000-е на русском языке вышли несколько сборников прозы писателя, но небольшим тиражом и быстро исчезли из продажи. По сути, единственная доступная сейчас нашим соотечественникам книга Мейчена издана совсем недавно[27]. Увы, нет и специальных работ, посвященных писателю (если не считать малодоступной статьи-предисловия в сборнике 2006 года)[28]. Правда, существует весьма подробная биография Мейчена, написанная Джоном Госвортом. И она переведена на русский! Но издана в «самиздате», тиражом в… 50 экземпляров[29]. Поэтому основные вехи творческого пути этого художника осветить стоит.

Настоящее имя писателя – Артур Ллевеллин Джонс. Подданный Великобритании, он считал себя прежде всего валлийцем и всячески это подчеркивал. Расцвет творчества пришелся на рубеж XIX–XX вв. Наиболее известен произведениями фантастической направленности и историями о сверхъестественном. Самый знаменитый текст – повесть «Великий бог Пан» – считается классикой «страшной» литературы; Стивен Кинг называл сочинение «возможно, лучшим рассказом в жанре ужасов на английском языке».