Наставники Лавкрафта

«Она была девушкой редчайшей красоты; но ее очарование было равно веселости ее нрава. Злой рок дал ей час, когда она увидела и полюбила живописца и стала женой его. Он, одержимый, упорный и суровый, был давно обручен с Искусством живописи; она, чья поразительная красота была равна лишь ее жизнерадостности – вся свет, вся улыбка, грациозная, как молодая лань, – она ненавидела одну лишь Живопись, что была ее соперницей. Она боялась только палитры, кистей и прочих орудий живописца, что отбирают у нее возлюбленного. И даже трудно представить, какой ужас испытала она, когда услышала из уст любимого о его желании написать ее портрет. Впрочем, она была послушна и много недель смиренно сидела в мрачной, высокой башне, куда свет едва проникал снаружи, падая сверху на бледный холст. Но он, художник, жил и творил в упоении труда своего, и так проходил час за часом, день за днем. И поскольку он был одержим и погружен без остатка в свои грезы, то не видел, как в тусклом свете таяли и здоровье, и душевные силы его молодой жены; она увядала, и это видели все, кроме него. Но она продолжала улыбаться и не роптала, потому что видела, что художник (а он был очень знаменит, и повсюду) наслаждался своей работой и увлеченно трудился и днем и ночью, чтобы запечатлеть ту, которая так любила его, но с каждым прошедшим днем становилась все слабее и слабее. А те, кто видел портрет, шепотом говорили друг другу о сходстве, о великом даровании живописца и еще о том, что дар его равен глубокой любви к той, кого он изобразил так безумно талантливо. Наконец, когда труд его стал близиться к завершению, в башню перестали пускать кого бы то ни было. Художник впал в исступление в горячности труда своего и почти не отрывал глаз от полотна картины – даже для того, чтобы взглянуть на жену. Он не видел, что мазки, которые он наносил на холст, – это краски ланит той, что сидит перед ним. И, когда уже миновали многие недели и осталось сделать совсем немного: один мазок положить на уста и еще полутон на зрачок, тогда вдруг какой-то внутренний свет вновь озарил прекрасную женщину – подобно тому, как иной раз вспыхивает пламя свечи. И кисть ожила, и нужный мазок был положен, и полутон нанесен; и тогда художник застыл на мгновение перед своей работой, пораженный тем, что он создал; но следом, смертельно побледнев, он воскликнул во весь голос:

“Да это воистину сама Жизнь!” – и повернулся внезапно к своей возлюбленной.

Она была мертва!»

Перевод Андрея Танасейчука

Лигейя

Тут воля, которая не умирает. Кто познал тайны воли и ее силу?

Сам Бог – великая всепроникающая воля.

Человек не уступил бы ангелам и самой смерти, если бы не слабость его воли!

Джозеф Гленвилл

Клянусь душою, я не могу припомнить, как, когда или даже где я впервые познакомился с леди Лигейей. Много лет прошло с тех пор, и память моя ослабела от перенесенных мною страданий. Или, быть может, я потому не могу теперь вспомнить этого, что характер моей возлюбленной, ее редкие познания, ее особенная и ясная красота, упоительное красноречие ее сладкозвучного голоса так упорно и нечувствительно закрадывались в мое сердце, что я сам того не замечал и не сознавал. Кажется, впервые я встретил ее и часто потом встречал в каком-то большом, старинном, ветшающем городе на Рейне. Она, конечно, говорила мне о своей семье. Древность ее происхождения не подлежит сомнению. Лигейя!

Лигейя! Погруженный в занятия, которые по самой природе своей как нельзя более способны заглушить все впечатления внешнего мира, я одним этим словом – Лигейя – вызываю перед моими глазами образ той, которой уже нет. И теперь, когда я пишу, у меня вспыхивает воспоминание о том, что я никогда не знал родового имени той, которая была моим другом и невестой, участницей моих занятий и, наконец, моей возлюбленной женой. Было ли то прихотью моей Лигейи или доказательством силы моей страсти, не интересовавшейся этим вопросом? Или, наконец, моим собственным капризом, романтическим жертвоприношением на алтарь страстного обожания? Я лишь смутно припоминаю самый факт, мудрено ли, что я забыл, какие обстоятельства породили или сопровождали его? И если правда, что дух, называемый Возвышенным, если бледная, с туманными крылами, Аштофет языческого Египта председательствовала на свадьбах, сопровождавшихся зловещими предзнаменованиями, то, без всякого сомнения, она председательствовала и на моей.