Наставники

В сорок четвертом году, в разгар расцвета древнего искусства празднования, погиб от алкогольных испарений товарищ наш Иван Александрович Дубинский, русский, что подтверждает его очень длинное имя. Наша семья продолжила пьянство как-то тихо, торжественно Ремесло принятия алкогольных напитков, в наибольшей степени свойственное моему отцу, настолько необходимое в условиях победы над врагом, не угасло и после суровой гибели нашего товарища Ивана Александровича, но все-таки с этого момента что-то изменилось, хотя сами мы не могли сказать, что это было.

Благородное слесарное занятие

Был год сорок четвертый, и предметы, вещи, дела в тот год быстро выходили из строя, как домашние, так и исторические. Отец сказал: «Весь мир в жопе!» Дедушка добавил: «И в первую очередь ты по причине алкоголя!» Отец сказал: «Все нефтеперегонные заводы мира в огне!» Мама сказала: «Ну, это их дело, мне же лично жаль только, что у моего „Зингера" не крутится маховик!» Отец продолжил: «На Украинском фронте не осталось ни одного целого танка!» Тетки добавили: «А людей, то есть трупов, сколько! – и продолжили, но намного тише: – Как жизнь страшна!» Мама спросила: «Интересно, куда подевались те несчастные, которые лудили нам кастрюли и чинили краны за позавчерашний картофельный паприкаш? – и добавила: – Сейчас, в эти трудные дни, они могли бы зарабатывать бешеные деньги, потому что все ломается!» Дядя сказал: «У них сейчас дела поважнее!»

Было это в сорок четвертом году, перед кондом войны, во время великого ремонта истории, Европейского континента, вещей на этом континенте, а у нас дома между тем никто не мог починить вытяжку над плитой, помятую до невозможности. Отец сказал: «Давай я!» Но дедушка тут же крикнул: «Ага, и шею себе сломаешь!» Дядя сказал: «У меня от высоты в ушах звенеть начинает!» Мама села и опять принялась плакать, вспоминая мужчин из различных довоенных фильмов, которые влезают на деревья и вообще туда, куда им нужно, несмотря на стрелы, летящие в спины. Я спросил: «А почему у нас нет своей мастерской по ремонту сломанных вещей?» Мама сказала: «Потому что мы несчастные!» Дедушка сказал: «Потому что мы все-таки еще не пали так низко!»

Сейчас, в сорок четвертом, перед концом оккупация германским вермахтом, все вещи были сломаны, испорчены, как фабричного производства, так и наши, сделанные собственными руками. Не было людей, чтобы привести их в порядок, починить, снова пустить в дело. Мама сказала: «Только бы дожить до того дня, когда у меня будет новая швейная машина, починенная мясорубка и кран, который не капает!» Дедушка спросил: «Знаешь, когда это будет? – после чего сам ответил: – Никогда!» Именно в этот момент бойцы Двадцать первой сербской просверлили насквозь противотанковым снарядом фашистский танк точно перед нашим домом. Те же бойцы пулеметной очередью, словно заклепками, пришили к стене фашистского лейтенанта. Дедушка вслушивался в пулеметную очередь, доносившуюся с крыши, приговаривая: «Во клепают!» Бойцы Двадцать первой сербской во главе с капитаном Вацуличем, очень высокого роста, стали вместе с нами исполнять партизанскую танцевальную музыку, мама воскликнула: «А потом мы починим все, что сломалось!»