Настенька

– Садись и сиди, жди! Глава семейства не должен греметь сковородками и перебирать тряпки. Твоё дело женщину вдохновлять и делать изредка комплименты.

– Ну, во-первых, говорят не «садись», а «присаживайся».

– Я этих правил не знаю, но слышала, что присаживаются такие, как Дерикуйко, поскольку они чувствуют за собой грехи и боятся сесть не на стул, а туда, куда норовят отправить других. Вот поэтому они и присаживаются, а, во-вторых, ты мой законный муж и выполняй, что тебе приказано.

– Слушаюсь! – шутливо сказал Иван, – Всё ты у меня знаешь. С тобой даже спорить опасно.

– Разве ты до сих пор не убедился, что я лесная хозяйка? Меня даже звери слушаются. Ты сделал великую ошибку, когда на мне женился. Теперь будешь до конца своих дней выполнять мои команды.

– Согласен выполнять твои команды всю жизнь! – ответил Иван, подумал и добавил:

– И Настюхины тоже.

– Тогда готовься. Вдвоём мы тебя всего закомандуем, – Северина как-то тяжело вздохнула, – Вот мы с тобой разговариваем, а я почему-то всё время думаю о дедушке. Как он там без нас? Здесь жил, я как-то не задумывалась, что ему тяжело. Он всегда всё знал и всё успевал за день сделать. Казалось, что так будет всегда. Дерикуйко ходил кругами, но я как-то за серьёзного противника его не воспринимала. Казалось, куда ему против деда! Он против ветерана войны просто хлюпик. А получается так, что послушали его, а не деда. Прошлые заслуги почему-то в расчёт совсем не берутся и никто о них не вспоминает. Партия широкими шагами шагает к коммунизму, не замечая, что у неё делается под ногами и, не боясь запнуться о ретивых исполнителей, перешагивая через простых людей.

– Ты себя не терзай. Тебе нельзя сейчас расстраиваться. А деду, сама видела, уже лучше. Поправится и будет всё, как прежде. Будет жить здесь или у нас в городской квартире. Хотя в квартире он вряд ли жить захочет – это не его жильё, его настоящее жильё лес. Он здесь жить привык.

За разговорами Иван и Северина напились чаю и сидели, отдыхая от чаепития и домашних дел.

– Пойду, уберу лишний снег. Сегодня с утра падает, как будто где-то прорвало плотину. Завтра утром не успею, побегу сразу на остановку, – сказал Иван.

Иван оделся и вышел. Снегу и в самом деле насыпало столько, будто здесь никто его никогда не убирал. Он сыпал и сыпал откуда-то сверху из неиссякаемых запасов природы, щедро посыпая всё, в том числе и те места, где его совсем не должно быть.

Иван взял деревянную лопату и привычно стал выбрасывать снег с тропинок, крыльца, от собачьей конуры, дров, от бани. Эта работа казалась бесконечной. Если она временно заканчивалась, природа тут же щедро восполняла этот пробел, заставляя людей работать, а не сидеть без дела.

Сейчас, когда Иван был один, его мысли заняла полностью работа, предстоящий полевой сезон. Теперь он беспокоился за свою новую семью, боясь оставить их одних. Уехать придётся на всё лето, работать без выходных и праздников, вдали от дома, семьи.

Раньше он о семье не беспокоился. Свою бывшую жену Светлану Иван спокойно оставлял одну, зная, что ей будет одинаково хорошо, как с ним, так и без него. А теперь новая семья стала его головной болью. Работа вдали от дома стала его не вполне устраивать. Хотелось быть здесь, рядом со своей женой, видеть появление на свет нового живого существа, своей будущей дочки. А может сына? Сына Ивану иметь тоже хотелось, но больше он хотел почему-то именно дочку, такую же, как Северина, выращенную самой природой без вредных городских привычек, не тронутую цивилизацией и веяниями моды.

Откуда-то появился Кешка. Он ходил по вычищенной тропинке, путаясь около ног, выгибая спину и распушив торчащий вверх хвост. Скорее всего, кот вылез от скуки. Никаких других дел кроме, как путаться под ногами, у него на сегодняшний день запланировано не было. При сытом желудке мыши его не интересовали.

Работу свою Иван любил, но одно дело работать вдали от дома, когда один сам по себе и совсем другое дело, когда есть семья, заботы, домашние дела. Жить вдали от дома, когда обзавёлся новой семьёй, он не хотел. Иван решил твёрдо: если Северина будет против поездки, он останется, а с работой что-нибудь придумает. С его руками и способностями возьмут на любую работу.

Иван дошёл почти до калитки, когда, подняв голову, увидел, что за ним с куста за забором зорко наблюдает зверь, стараясь быть незамеченным. До него не сразу дошло, что это Косуха караулит Северину.

– Иди, к тебе пришли, – сказал он Северине, приоткрыв дверь в дом.

Северина выскочила, накинув на плечи меховую безрукавку.

Иван пояснил:

– У калитки на заиндевевшем от инея кусту сидит чудо, которое признаёт только тебя. А я с ним общаться боюсь, во-первых, не знаю языка, а, во-вторых, не умею подлизываться.

– Косуха, как ты здесь оказалась! – воскликнула Северина, – Вот уж ночью гостью я не ждала. У меня теперь охрана есть в доме. Или ты ему не доверяешь? – покосилась Северина на Ивана, – Он меня не обидит, не переживай. Сейчас я тебя чем-нибудь угощу. Жди!

Северина вынесла из коридора целого мороженого рябчика.