Настя

Я вскочила, вглядываясь в прямоугольник изображения. Это была Сашка! Сестрёнка стояла перед окном, глядя прямо в объектив фотоаппарата. Ветер развевал длинные тёмные волосы, бросал их по плечам; непослушные пряди сползали на лицо. Лицо у Саньки было очень серьёзным, даже торжественным, словно у фотоперсонажей девятнадцатого века, когда сняться на камеру — это было целое событие в жизни.

За Сашиной спиной я разглядела фон своей собственной комнаты: шкаф, большое зеркало в углу комнаты, контуры интернет-кресла…

— Это фото сделано десять минут назад, — напряжённым голосом сообщила Красная Шапочка, о которой я, рассматривая распечатку, почти успела забыть.

— Зачем?

Голос мне изменил, вопрос она прочитала по губам.

— Раз, тебе нужно было показать. Два, мне самой было интересно на твою сестру посмотреть. На редкость миленькая девочка. Ты тоже так считаешь, да?

Я глядела на медленно шевелящиеся губы собеседницы и не понимала, что именно та говорит.

— Три, в отношении Александры Вадимовны у меня имеются некоторые планы, которые я намериваюсь претворить в жизнь.

— Что за планы?

— Не знаю, как тебе, — Красная Шапочка смотрела мне прямо в глаза, очень холодно и без всякого выражения, так смотрят глубоководные рыбы в иллюминаторы подводных аппаратов, — но мне будет очень неприятно, если с ней что-нибудь случиться.

— Что с ней может случиться? — Мой голос был спокоен как никогда раньше. Наверное, в психологии это как-то называется: я испугалась так сильно, что всё происходящее с собой стала воспринимать словно со стороны, став из главного персонажа зрительницей.

— Откуда я знаю, — передёрнула узенькими плечиками Красная Шапочка. — Человек — это очень сложный биологический механизм, в нём одновременно происходят сотни тысяч всяких процессов, физических, химических, гистологических, анатомических, физиологических, каких-то там ещё… Если вдруг хоть в каком-нибудь процессе произойдёт ошибка — это неблагоприятно отразиться на всём остальном организме, и мы получим болезнь, которая может оказаться любой: от банальной простуды до быстротечной летальной инфекции. Это — внутренние опасности. Есть и внешние. На улице, к примеру, может случиться много чего неприятного. Грав полем заденет, кирпич на голову упадёт… Хоть мы об этом редко задумываемся, но, если подсчитать, то опасностей на самом деле — сотни. Особенно для крохотной девочки. Я могу тебе предложить защиту для твоей сестры.

— Защиту?! — Удивилась я, внутренне готовая к любому повороту разговора кроме такого.

— Вот именно, — кивнула Красная Шапочка. — Я лично буду отвечать за то, чтобы с твоей Санькой ничего не произошло. А взамен вынуждена попросить об одной маленькой услуге.

— Что за услуга?

— Тебе её будет выполнить очень и очень просто. Согласна?

— Да!

Красная Шапочка впервые за всё время нашегоразговора пришла в лёгкое замешательство.

— Ты даже не подумала.

— Над ЭТИМ мне думать не нужно, — я выделила голосом местоимение «этим». — Моя сестра не должна подвергаться никакой опасности что бы ни случилось!

— Ты даже не хочешь узнать, о чём именно я тебя попрошу?

— Не хочу. Я всё равно согласна.

— Очень похвальное рвение! — Удовлетворённо кивнула Красная Шапочка. — Молодец, Настенька.

— Называй меня по фамилии, если уж решила шантажировать!

— Фу, какое некрасивое слово! — Поморщилась Красная Шапочка. — Зачем так грубо? Мы просто стараемся быть полезными друг другу.

— Чего тебе надо? — Я едва сдерживала ярость.

— Чтобы ты молчала, — просто ответила моя собеседница.

— О чём? — Зло бросила я.

— О том, что происходит в нашей школе.

— Это всё? — Не поверила я.

— О всех твоих выводах, догадках, озарениях не должен знать ни один человек. Думаю, это не такая-то уж серьёзная плата за безопасность твоей сестрички.

— А если кто-то без меня обо всём догадается?

— Это не твои проблемы. Твоя проблема — молчать. До первого апреля. Я лично буду это строго контролировать.

— До первого апреля? — Переспросила я.

— Вот именно, — улыбнулась Красная Шапочка. — А после — делай всё, что тебе заблагорассудиться. Можешь даже написать письма во все сетевые газеты и телестанции — тебе за это ничего не будет. И Сашке — тоже.

— И что же случится первого апреля?

— Думаю, ты станешь патриотом нашей «Штуки» и тебе самой не захочется, чтобы у нас возникли какие-то проблемы.

— Посмотрим, каким патриотом я стану.

— Посмотрим, — как эхо отозвалась Красная Шапочка.

— И всё-таки, странная дата, — вполголоса пробормотала я.

Красная Шапочка расхохоталась: