Настя

Перед окончанием съёмок ко мне подбежала радостная Вия и с визгом бросилась мне на шею от переполнявших эмоций. Оказывается, что детдомовца Яниса — по фильму её сына, которого подкармливала вся съёмочная группа, решила усыновить женщина, игравшая рыбачку в массовке. Янис — по фильму Эдгар, часто плакал на руках Вии, обнимая её, не стесняясь камеры. Видать, отвык от материнской ласки. Только ради этого стоило снимать фильм.

18 июня 1950 год.

Прихожу с Колобком с утренней тренировки (где я, сделав лёгкую зарядку, читал на трибуне газеты), а мои недоголливудские партнёры уж тут как тут. Оказывается Апсолону наконец то принесли с Рижской киностудии письмо недельной давности из Москвы об изменении состава съёмочной группы. Причём, охренеть какого изменения: вместо неопытной Вии Артмане предлагалась какая-то ленинградская актриса. Опытная, и всё такое. И никого не волнует, что в начале фильма героиня должна изображать выпускницу школы. На Вию порой взглянешь — как есть школьница, изображающая перед окружающими манерную «светскую даму». Убрать манерность, надеть форму и на линейку — не отличишь от старшеклассниц. «А грудь?» — спросите вы, и будете правы. Но в школах ещё и похлеще девочки бывают… Вииной тройкой-четвёркой даже чемпионат Латвии по школьной груди не выиграть, не говоря уж про Союз… Но, что-то я отвлёкся разглядывая округлость моей подруги. А подруга-то на взводе. Три этапа съёмок, почти месяц работы — коту под хвост… Апсолон предлагает ехать в Ленинград к мужу актрисы, которого он знает. Андрей возьмёт билеты на вечерний поезд на троих. У меня, до приезда в Москву, «увольнительная» от благодарных за «Рижских бальзам» Джеджелав. Гайоз Иванович сказал своему брату, кивая в мою сторону: «Учис. Учис, брат, как Урий справкэ махат… В жизны можэ прыгодыца…». И не поспоришь. Поставь он меня на игру в Риге, а у меня травма по справке… Это только Сёву Боброва чуть живого на поле выпускают — знают, что ныть не будет, а просто порвёт чужую защиту на клочки и всё…

Немного повеселев, мои киношные друзья решили погулять по Риге. Для Вии то город почти родной, хоть она и родилась в Семской волости (Йа-йа. Семска волость — тут же мне приходит на ум. Или Кемска волость. Ну, не важно.). Для Хария же город и вовсе родной, но память реципиента вернулась ко мне лишь частично. А связь с родственниками в этот приезд ограничилась заездом на хутор маминого мужа перед съёмкой «Долгой дороги в дюнах». Отдал подарки, чай попил и пока-пока. А навстречу нам идёт парень и улыбается. Нет, не помню. Включаю нимб. Улдис Жагата. Он должен был с Артмане на какую-то свадьбу в Москву приехать, но мы не встретились тогда… Судя по кличкам, Вия порой называла его «слесарь» по первой полученной специальности, а по второй «балерун». Ха. Слесарь-балерун. Привет, Наша Раша. Мы трое были одноклассниками…

— А пойдёмте на набережную. Там сегодня пароход по реке ходит. — предлагает Улдис.

— Я тоже читала, что сегодня первые рейсы после реконструкции. Хочу на Даугаву. — заявляет недоуволенная артистка.

Местные, в отличие от многих русских, именно так называли реку, а никак не Западная Двина. Наша компания взяла мороженное и двинула на набережную. На месте посадки пассажиров стояла здоровенная толпа. Все ждали прибытия парохода «Маяковский» из утреннего рейса. В Риге сегодня закончился республиканский слёт передовиков производства и многие получили в награду билеты на прогулку по реке. Если местные могли подождать с отовариванием билетов до вечера, то иногородним нужно было попасть именно на этот рейс, чтобы после обеда уехать домой.

Мой брат Олег в том пятидесятом был здесь на юношеском первенстве Риги по шахматам. Он туда со своим одноклассником Борей Спасским тогда приезжал. Рассказывал про какую-то трагедию на реке. Много людей погибло. Но, это вроде в конце лета было, а сейчас начало…

Вдали показался невзрачный, хоть и свежепокрашенный пароход. По сравнению с чуть более поздними «Ракетами» это судно выглядело киношным раритетом из «Жестокого романса».

Народ на набережной заволновался. Все ломанулись к месту посадки. Вия, подхваченная потоком, крикнула нам: «Не отставайте!». Почти тысячная толпа хотела попасть на не рассчитанное на такое количество людей судно. Это было коллективное безумие. С трапа сумело сойти всего несколько десятков человек. Остальные пассажиры не смогли выйти из-за хлынувшей на пароход волны людей. Если в первые минуты переходили на судно по мостику, где проверялись билеты, то вскоре люди начали просто прыгать на корабль через бортик, который возвышался над кромкой набережной всего на пол-метра. Капитан что-то орал в рупор, но его никто не слушал. Когда запустили движок, то рёв толпы достиг максимума. Орали те кто хотел попасть на корабль, и те кто хотел с него выбраться, и те кто упал на палубу, и те кого толкнули с набережной в воду.