Настя

Лена скидывает с себя одеяло и целеустремленно движется в комнату Насти. Барабаны играют так интенсивно, что кажется, будто они пляшут прямо у неё перед глазами. Но когда она открывает дверь, звук внезапно пропадает, и Лена видит совсем не то, что ожидала.

В комнате темно и тихо. Компьютер выключен.

"Чертовщина какая-то!"

Лена крестится и делает несколько неуверенных шагов вглубь и видит, что ребёнок мирно спит в своей кровати.

– Настя, – негромко зовёт она, но девочка не отзывается.

– Настя! – говорит она громче.

Никакого эффекта. Тогда она решает коснуться её. Вздрогнув, ребёнок поворачивается к Лене и смотрит ей прямо в глаза.

Как же стыдно! Как можно было так себя вести? Как я могла быть.... Такой?! Жадной, наглой, подлой…

Лена не способна оторваться от глаз своей племянницы. Её тело сотрясают бесшумные судороги. И снова звучат эти безумные барабаны!

Слёзы скапливаются в глазах, становится трудно дышать через нос, и она всхлипывает. Ей хочется убежать, залезть под кровать, спрятаться, лишь бы не пожирало это чувство отчуждения за содеянное! Но она не может.

"Я ведь ничего не сделала!" – в возмущении думает Лена, но это не работает. Стыд такой сильный, что сомневаться в нём нет никакой возможности.

Наоборот, стало ещё хуже. Лена начала винить себя за всю свою жизнь сразу. Куда ни плюнь – везде ошибка, провал или уродство. Это было невыносимое парализующее ощущение.

Тем временем чёрные глаза Насти пожирали и поглощали её, не оставляя ни единой лазейки для адекватной самооценки. Этот плен казался Лене в тысячу раз страшнее кристаллических пут, из которых она вырывалась во сне.