Настоящая фантастика – 2011

Несколько раз он порывается посетить толстяка «адвоката», чтобы лично поблагодарить за все, но вовремя вспоминает, что тот принимает только по рекомендации старых друзей и в качестве платы за услуги рассчитывает на «что-нибудь эдакое», а у Юлика уже закончились постыдные истории из собственного прошлого. Теперь он респектабельный бизнесмен, один из спонсоров местного симфонического оркестра, владелец картинной галереи и щедрый благотворитель. Он на короткой ноге с «отцами» города, и жизнь представляется ему если не сплошным праздником, то по крайней мере интересным процессом, сулящим что-нибудь новенькое и соблазнительное каждый божий день и чуть ли не каждую ночь.

* * *

Прошло еще два года.

Это были хорошие два года. Наверное, лучшие в его жизни. Но теперь ему кажется, что платить за удовольствие приходится слишком дорого.

Дело происходит в одном из подземных помещений городской тюрьмы. Юлик, избитый и раздетый догола, стоит на коленях. Двое уголовников держат его за руки и за уши. Кричать и звать на помощь бесполезно, но он все-таки пытался, несмотря на несколько сломанных ребер и разорванную нижнюю губу. Действительно, оказалось бесполезно. Эти двое – в сговоре с тюремной охраной. Здесь же присутствует еще один заключенный, которому они подчиняются беспрекословно.

Для Юлика этот третий – воплощение кошмара. Но не потому, что он безобразен внешне или чересчур груб в выражениях. Совсем нет. На чей-то вкус он, вероятно, даже красив, а также вежлив и временами вкрадчив.

Причина того, что для Юлика пребывание в одном помещении с этим человеком подобно кошмару, заключается в другом, и, на посторонний взгляд, она незначительна. Этот самый третий неуловимо напоминает Юлику кого-то из старых друзей. Он даже не может понять – чем именно напоминает. Своим поведением? Своими манерами?

Наверное, все-таки своими методами.

Сначала он методично выбил Юлику зубы, а теперь расстегивает штаны, чтобы вытащить на свет свой член и запихнуть его в окровавленный рот жертвы. Но прежде он нагибается к Юлику и доверительно шепчет:

– У меня к тебе только один вопрос, мой маленький сладенький петушок, – обладатель неуловимо знакомого лица подмигивает. – Ты что, действительно думал, что дьявол ничего не узнает?

Дмитрий Володихин Анна Харфагра

Старый город лежал у моря, словно каменный краб-переросток, опустивший клешни в воду. Он был свидетелем ста эпох. Огни в окнах его домов наблюдали за райским садом, видели войны Изначалья, пугались от зрелища варварских нашествий, успокаивались, поглядывая на людей, вновь возводящих храмы на тех же самых улицах, да и харчевни у тех же самых дорог…

Здесь все крошится – здания, мостовая, дряхлые иссохшие фонтаны. В крепостной стене вот уже два столетия зияют бреши, и нет денег, чтобы заделать их. Из крыш растут большие деревья, половина булыжников на главной площади прячется под травяными ежиками. Травы много, трава повсюду, особенно там, где старые дома давным-давно покинуты и на их месте нагло щерятся пустыри. Иные переулки превратились в сплошные огороды.

Тут все бедны.

Бургомистр ходит в штанах деда, который тоже был бургомистром и донашивал шляпу прадеда. Каждую серебряную монетку в городе успели одолжить не менее десяти раз. Городская стража состоит из трех бойцов, вооруженных одним шлемом, одним щитом и одним копьем.

Зато в Старом городе существует множество приятного и красивого, чего в больших и не столь древних городах нет. А если и есть, то все равно никто не заметит.

Море здесь никогда не делается холодным. На побережье растут высокие сосны – светлые, прямые, в зеленых смолистых перчатках и шапочках с зеленой выпушкой. А головным уборам сосен вторят палевые береты островов, стоящих по пояс в морской воде на расстоянии тысячи гребков от берега. На тех островах, говорят, находили старинные вещи, причудливые раковины и золотые монеты давних эпох.

Улицы города по ночам наполняются песнями морских ветров, а днем по ним плавает запах жареной рыбы, оливкового масла и пышных цветов полуденной земли…

Только здесь, на окраине, в единственном богатом квартале, раз в год устраивают Магическую ярмарку.

Под ярмарочное время город всегда отдавал три недели, и на доходы, полученные от нее, потом жил большую часть года. Ярмарку много раз пытались перенести из Старого города в другое место. Например, в Великий город. Или в Город торговцев. Или в Город семи дорог. Но всякий раз она неотвратимо возвращалась домой. Некоторые события так прирастают к местам, где они регулярно случаются, что не пожелают уйти оттуда ни за какие коврижки. Их уносят за тридевять земель, а они, будто охотничьи собаки, по едва уловимым запахам находят родные края. Вот так и Магическая ярмарка – нигде не желала пускать корни, возлюбив один только Старый город. Она столько раз сбегала из других городов именно сюда, в великую тишь, к теплому морю, что на нее в конце концов махнули рукой: «А, живи, где хочешь, упрямица!» И она, положив хвост кренделем вокруг лап, спокойно зажмурила очи.