Настоящая фантастика – 2014 (сборник)

– Пойми одну вещь, юноша, – чтобы расслышать слова, Эну пришлось наклониться к лицу собеседника, – нас мало… но мы… помним!

Старик неподвижно лежал на земле, ветер шевелил седые волосы. Никаких «корчей», только добрая улыбка, застывшая на губах, и лучик солнца, блеснувший в серых, глядящих в вечность глазах.

Лучик солнца. Тепло. Спокойно. Весь мир – светлый, солнечный и безмятежный. Залитая утренними лучами поляна. Она зеленая, но сейчас кажется золотой. Она смеется каждым листиком, каждой травинкой, приветствуя (или провожая?) дорогого сердцу гостя. Лучик солнца. Добрая улыбка, застывшая на губах…

Энтон сжал старческую руку. Как же так? Ведь вчера музыкант выглядел здоровым… Что случилось за ночь?

И почему, почему-у-у они не встретились раньше?! Хотя бы на пару месяцев – как с Майрой!

Внезапно Эн понял, что даже не узнал, как старика зовут.

Энтон обожал сестру. Благодарил Небо, Хранителей, дремушников, Его Величество случай за то, что послали ему Анинку. Родители и целая армия нянек возились с малышкой круглыми сутками – очень уж боялись повторения истории с сыном. Настолько, что о самом сыне вспоминали, лишь когда почтальон приносил пособие «на содержание инвалида» либо когда сын уж слишком загуляется…

После встречи со старым музыкантом Эн старался не загуливаться – зачем лишний раз напоминать о себе? Он забрал гитару случайного знакомца, но играть так и не научился. Струны, понимавшие с полуслова прежнего хозяина, наотрез отказывались говорить с новым. А обратиться за помощью не к кому. Даже Майра куда-то пропала. Месяц прошел с их последнего разговора, месяц без магазинчика и его хозяйки.

Однако Энтон времени не терял. Нас мало, но мы помним. И пусть юноша не сумел подчинить себе гитару, но кое на что он способен! Эн бродил по улочкам и улыбался! Не скрываясь! Родители встречали его хмурыми смайлами и еще больше держались за Анинку. Прохожие смотрели с сочувствием, соседская Нима – все с тем же сосредоточенным равнодушием, врач сдавленным шепотом порекомендовал взволнованной матери потерпеть еще немного: «Ни один человек не проживет с такими корчами дольше года!»

Глупец! Ему бы с гитаристом пообщаться!

Глупцы… Но – о чудо! – встречались и другие. Очень редко, за месяц всего три человека с трудом, но улыбнулись в ответ. Еще один – как-то странно помахал рукой.

Родители пообещали и дальше прикрывать глаза на странность сына, если Эн пообещает никогда не «корчиться» при Анинке. Даже от идеи запереть его в доме, дабы перед людьми не позорил, отказались, лишь бы от дочери любимой держался подальше. Энтон не трогал сестру. Хотя именно за ее улыбку отдал бы полжизни, но… Семья сразу с двумя «детьми-инвалидами» рискует вызвать не сочувствие, а подозрение.

– Ничего, – говорил Эн сидящей в ладони мохнатке, – когда нас станет много, я обязательно вернусь к Анинке. А там и родители все поймут! Ведь нас будет много! Надо только, чтобы поскорее стало…

Он улыбался. Горожане смотрели уже не сочувственно, а настороженно. Мамаши при его появлении хватали в охапку детей, мигая пунцовыми смайлами. Перебегали на другую сторону улицы.

Он улыбался. И, несмотря на все старания донельзя серьезных супругов, их пятилетняя дочка весело сожмурилась в ответ. И, как ни заслоняла молоденькая дамочка пожилую мать, губы старушки все равно дрогнули.

Нас мало, но мы помним.

Он улыбался…

А потом приснился сон. Антон, его мировой близнец, метался по кровати. Нет, не Антон – он сам бился в агонии, впивался зубами в подушку. А над ним склонялись незнакомые, но родные люди. Держали за руки, смотрели тревожно, но при этом с такой любовью…

Антон хрипел, не приходя в сознание.

– Я… кто-нибудь… Ритка… ааа…

– Тошенька, мальчик мой, – уставшая женщина склоняется над сыном.

Энтон застонал – не от боли, от защемившей сердце обиды. Никогда его собственные мать с отцом так на него не смотрели, не говорили с такой лаской. Да, они заботились о нем, а еще больше заботятся об Анинке. Но это ничто по сравнению с тем, как любят родители Антона. Эн ни разу не видел ничего подобного. И вряд ли увидит – ни один смайл не передаст тепла в глазах.

Антон был счастливчиком. И, кажется, умирал.

– Майра! Майр-а-а!!! МАЙРА!!! Слуги дремотные, где ты?! – Энтон метался по утреннему Городу, пугая воплями случайных прохожих. Майра не отзывалась. А больше довериться некому. Он, конечно, привык общаться с мохнаткой, но сейчас светящаяся подруга не поможет.

– Майра! – Эн всхлипнул и сел на край тротуара. Обхватил колени руками.