Настоящая фантастика – 2014 (сборник)

И только сами идеи могут объяснить, почему они выбирают того или иного человека.

Бывшая швея Мариана Остич, а для друзей просто Маша, не очень понимала, что случилось. В один момент она прилежно переписывала нудный трактат какого-то штабного полковника «О нюансах военных подкопов в мирный период», в другой – вдруг обнаружила, что свеча давно догорела, за окном – рассвет, а на столе перед ней – целая стопка исписанных страниц, но – о, ужас! – это вовсе не нудные «Нюансы».

– Только не это! – испуганно воскликнула Маша. Владелец писарни и солидного носа господин Завирайло-Охлобан еще как бы и не принял ее на работу.

– Женщины не могут быть хорошими писцами, – важно изрек он.

Но все-таки поддался на уговоры девушки и согласился взять Машу копировщицей, если она докажет, что у нее и впрямь хороший почерк и что переписывает она действительно так быстро, как утверждает. Протянул ей трактат и сказал:

– Если справишься до завтра, работа твоя.

Маша без колебаний согласилась. Впереди – весь вечер и вся ночь, она быстро пишет. Она успеет.

И вот вместо копии трактата перед ней текст, не имеющий ничего общего с военными подкопами; на исписанных ее почерком листах разворачивалась какая-то странная история о сумасшедшем патологоанатоме, сшившем из частей разных трупов человека, которого оживил удар молнии. И было это создание так безобразно, что патологоанатом в ужасе бежал из города. А сшитый им человек пустился вслед за своим создателем…

Маша очнулась, только дочитав последнюю страницу, и в отчаянии закрыла лицо руками – что она делает? Уже через полчаса господин Завирайло-Охлобан ждет копию «Нюансов», а она, вместо того, чтобы попытаться наверстать упущенное, читает непонятно откуда взявшуюся историю!

Девушка собрала скопированные страницы трактата и покачала головой: пачка настолько тонкая, что сразу видно – здесь едва ли четверть работы. Ну, вот и все, конец ее так и не начавшейся карьеры копировщицы.

А что, если…

Движимая внезапным порывом, Маша взяла страницы с неизвестно откуда взявшейся историей про ожившего мертвеца и положила под листы с текстом «Нюансов». Теперь стопка смотрелась солидно, как раз такого же объема, что и трактат. Возможно, господин Завирайло-Охлобан проверит только первые страницы и удовлетворится этим. И даст-таки ей работу. А уж там она его не подведет.

Если бы идеи могли говорить с людьми, возможно, они рассказали бы о том, что бок о бок с нашей реальностью существует невидимый мир бесчисленных идей, главная и единственная цель существования которых – дождаться, когда откроется дверь между двумя мирами, и пройти через нее, чтобы поселиться в голове у выбранного ими человека.

И не будет покоя человеку, в голове которого поселилась идея, до тех пор, пока он не воплотит ее в жизнь.

Лексан Паныч выглянул в коридор. Все, на сегодня пациентов больше нет.

Лекарь-амуролог прикрыл дверь и вздрогнул – посреди кабинета покачивалась в воздухе слегка прозрачная наглая рыжая девица из тревожащих его видений.

«Допился», – подумал Лексан Паныч и бросился к шкафчику с медицинским спиртом, не размышляя о том, что собирается лечить болезнь тем самым средством, что ее вызвало. Достал бутыль, дохнул в граненую стопочку.

Поднял глаза. Слегка прозрачная девица по-прежнему парила в воздухе, нагло глядя на лекаря-амуролога. Почему-то почувствовав себя крайне неловко, Лексан Паныч достал вторую стопочку и взялся за бутыль.

– Это водка? – спросила вдруг девица.

– Помилуйте! Разве я позволил бы себе налить даме водки? Это чистый спирт! – возмутился лекарь-амуролог и вдруг застыл, подумав – а фраза-то получилась хороша! Повинуясь внезапному порыву, он подвинул к себе чистый лист и записал ее…

Раннее утро и рассерженная жена застали Лексана Паныча в рабочем кабинете лекарни за стопкой исписанных листов.

Готовая закатить пьющей скотине скандал, супруга лекаря-амуролога с удивлением наблюдала за мужем, вдохновенно водившим пером по бумаге и время от времени восклицавшим что-то вроде: «Урежьте марш!» или «Да, да, плащ непременно с кровавым подбоем!»

Жену Лексан Паныч не замечал.

Рядом со стопкой исписанных страниц стояла непочатая бутыль медицинского спирта.

Господин Завирайло-Охлобан, поджав губы, придирчиво рассмотрел первые несколько страниц трактата, потом отодвинул стопку листов в сторону и коротко кивнул Маше:

– Второй стол у окна слева.

Девушка просияла – ура, ее взяли! Теперь она – копировщица!

Про то, что под какими-то двадцатью страницами текста «Нюансов» лежали листы с историей про ожившего мертвеца, Маша на радостях просто позабыла.