Настоящая фантастика 2018 [антология]

Руки приживались трудно. Возможно, потому что вживление крыльев подорвало ресурсы организма, а может, тело ее не хотело больше циркония.

Поначалу девочка могла только плакать, барахтаясь под тяжелыми крыльями, и ненавидеть лежащие с ней рядом руки, ледяные, никчемные. Строго говоря, пока это были только оснащенные датчиками металлические скелеты рук. Каждый раз, глядя на них, девочка чувствовала себя сломанной куклой, разве что куклам не бывает больно. По крайней мере, они не плачут. Девочка думала, что не дождется, пока ее руки обтянут мышцами и оденут в кожу из гладкого полиэтилена. Она так и умрет, и скорее бы, сколько можно.

Больше всего хотелось избавиться от тяжести крыльев, обрести равновесие. Она стремилась убрать их, снова и снова, не понимая толком, что и как пытается сделать, и однажды, повинуясь ее усилиям, крылья с шумом схлопнулись, сложившись над лопатками, подобно ажурному вееру. В сложенном состоянии они оказались не такими уж и тяжелыми. Впервые после операции девочка самостоятельно села на кровати. Руки висели плетьми, но тело обрело новый, ни с чем не сравнимый опыт. Девочка сосредоточилась, пытаясь повторить движение, только «наоборот». Ей было слишком мало лет, чтобы разум опротестовал идею обратного движения, к тому же это была очень упрямая девочка. Она сидела на кровати и считала попытки, и ей нечем было стереть текущий по лбу пот. На восемнадцатой попытке крылья расправились и снова сложились. Впервые девочка подчинила их сознательно. Теперь она не сомневалась, что и руки будут слушаться, нужно только время. Она не стала снова распрямлять крылья, чтобы удивить хирурга.

Представить только, он приходит, а крыльев нет, вот умора!

* * *

Грег не удивился, обнаружив, что Дана тоже носит очки на лице и глаза на стеблях. В остальном она совершенно не походила на сестер, была замкнутой и угрюмой, словно в пику общительным и любопытным Айе и Оки. К появлению Грега Дана отнеслась спокойно, просто вела себя так, будто его не существует. Оки тоже быстро потеряла к гостю интерес, вернувшись к привычному развлечению — изобретению новых блюд из скудного набора доступных продуктов. Возможно, она просто уступила захватившей Грега Айе.

Задание по внедрению было выполнено «на ура», теперь следовало обживаться и ждать.

Гостю отвели небольшую пещерку, которую, за необжитостью, сложно было назвать комнатой, но Грегу нравилось его новое жилье. Он натянул тент и подвесил под ним гамак, вогнав штыри в крупные валуны. Айя притащила в пещеру груду циновок и устроила из них похожее на гнездо ложе, на случай, если Грегу захочется поспать на твердом полу. Но Грега абсолютно устраивал гамак, а в гнезде они повадились сидеть вдвоем, попивая папоротниковый чай и разговаривая обо всем на свете.

Беседы с Айей доставляли Грегу истинное удовольствие, омраченное, впрочем, неприятным открытием. Он обнаружил, что совершенно не помнит, откуда он родом, как зовут мать, были ли у него братья или сестры. Обладая внушительным набором сведений о планетах, народах и обычаях, он почти ничего не знал о себе. Все представления о собственной персоне сводились к минимуму: зовут его Грег, он солдат, у него задание, первый этап которого выполнен, а сведения о втором он получит через пять… четыре… три дня. Видимо, чувствуя его несостоятельность, Айя избегала тем прошлого, и Грег был благодарен девушке. На благодарности ли этой стремительно взросло не понятое и не осознанное до поры чувство, или душа Грега стремилась восполнить недостаток чувственных воспоминаний, но он влюбился со всей страстью, на которую был способен.

Осознание обрушилось на Грега лавиной скрытых до поры эмоций, когда Айя предложила сходить на озеро, то самое, что в первую свою прогулку он обозвал лужей, да с тех пор так и не собрался исследовать.

Скафандр Грег снял, первый раз ночуя в пещере, и не смог заставить себя надеть обратно, что было вопиющим, но очень приятным нарушением инструкций. Помимо физического удовольствия от хождения босиком по колкой траве и обдувающего кожу свежего ветерка, тайное удовольствие доставлял сам факт неподчинения. Это непривычно будоражило инстинкты.

Озеро оказалось до прозрачного чистым и совсем не лужей: глубины в нем было метров пятнадцать. На раскаленном песчаном пляже Грег почувствовал себя яичницей на сковородке. Ему нестерпимо захотелось стянуть комбинезон и нырнуть в воду, но смущало присутствие Айи.

Вопреки обыкновению, она не стала вышучивать его неуверенность, а собрала стебельки вместе с волосами и затянула в узел, перевязав поясом.

— Спасибо, — поблагодарил тронутый Грег.

— Разве ты урод? — неожиданно спросила Айя.

— Нет. Но…

Грег не знал, как объяснить свое стеснение. Он даже стараться не стал, так и оставил незаконченную фразу висеть в воздухе, одним рывком сдернул комбинезон и нырнул.