Настоящая королева

— Ну, так я намерена вас смутить. Благодарю вас, Кейп-Шавель.

Он покраснел. Забавный молодой человек, в нем было что-то от сэра Нейла и от Казио.

Казио. Она видела его на свободе вместе с з’Акатто, но Данмрог пал. И Хесперо — но здесь картина оставалась неясной. Более того видения, связанные с прайфеком, являлись ей очень нечетко.

— Как вы себя чувствуете? — спросил граф.

— Уже лучше. Целитель сказал, что через день или два я смогу ходить. Похоже, мое ранение оказалось не слишком опасным.

— Для меня это облегчение, — сказал Кейп-Щавель — Должен признаться, что я не раз видел подобные раны — обычно они бывают гораздо опаснее.

Слова графа заставили Энни задуматься. У нее действительно было серьезное ранение, ведь так? Стрела глубоко вошла в бок. Она и сама видела такие раны. Как же ей удалось избежать худшего? Ведь она должна бы ла умереть?

Она вспомнила рыцаря, который не умирал. Казио сумел с ним покончить только после того, как рассек его тело на мелкие кусочки. Она вспомнила еще одного типа в лесу, поблизости от Данмрога.

И своего дядю Роберта, чья кровь теперь текла не так, как у других людей, но это не мешало ему творить зло.

«О, святые, — подумала Энни. — Во что я превращаюсь?»

ГЛАВА 14 ПОЮЩИЕ МЕРТВЕЦЫ

Леоф с ужасом смотрел на пустой пергамент.

Раньше такие вещи его не пугали.

С самого детства он был способен слышать музыку в голове: ту, что уже существовала, и ту, которую он придумал. Не только мелодии, но и гармонические ряды, полифонию, аккорды. Он мог сочинить симфонию для пятидесяти инструментов и слышать каждый из них. А записывать это на бумагу было лишь удобным способом поделиться с теми, кто не обладал таким даром.

Но теперь он боялся той музыки, что таилась у него в голове. Всякий раз, когда Леоф пытался думать о запретных формах, которые он открыл, когда был пленником Роберта, он чувствовал себе больным. Как найти противоядие, если он не понимает болезнь?

— Я видела маму прошлой ночью, — произнес тихий голос у него за спиной.

Он испуганно обернулся и увидел Мери, стоявшую в нескольких шагах от него.

— В самом деле? — спросил он.

Конечно, мать Мери умерла, но многие люди видят умерших близких.

— В колодце, — продолжала Мери. — В старом колодце, в задней части сада.

— Тебе не следует там играть, — сказал Леоф. — Там опасно.

— Я не играла, — тихо ответила Мери.

«Конечно, нет, — печально подумал он. — Ты больше не играешь.»

Впрочем, она и раньше играла редко, но прежде в ней было хоть что-то от маленькой девочки.

— А твоя мама что-нибудь сказала?

— Она сказала, что сожалеет, — ответила Мери. — И еще пожаловалась, что все забывает.

— Должно быть, она очень тебя любила, ясли пришла навестить, — сказал Леоф.

— Теперь им легче, — сказала Мери. — Музыка помогает.

— Музыка, которую мы написали вместе? Для принца Роберта?

Мери кивнула.

— Они и сейчас ее там поют.

— Мертвые?

— Они поют и поют, и даже не знают, что делают это.

Леоф потер изуродованной рукой лоб.

— Они поют, — пробормотал он. — Что происходит?

— Почему тебя печалит, что призраки поют?

— Дело не в этом, — мягко ответил он — Меня беспокоит не то, что они поют. Сама песня плохая, так мне кажется. — Он поднял руки. — Ты помнишь, как я раньше играл этими руками?

— Да, — кивнула Мери. — Прайфек приказал сломать твои руки.

— Верно, — сказал Леоф, стараясь отбросить воспоминания о боли. — И довольно долго кости не срастались, но теперь все прошло. Что-то разрушено в нашем мире: нечто, разделяющее жизнь и смерть. Наша песня сделала хуже, и я думаю, что их песня — ту, которую слышала ты — делает еще хуже. Мешает исцелению.

— Но твои руки срослись неправильно, — сказала Мери — Ты все равно не можешь играть.

— Это верно, — согласился Леоф.

— А что, если мир исцелится тоже неправильно?

— Я не знаю, — со вздохом ответил Леоф.

Мери посмотрела на пустой лист бумаги.

— Так вот что ты пытаешься сделать? Написать музыку, которая исцелит вещи?

— Да, — сказал Леоф.

— А меня она исцелит?

— Я надеюсь.

Она подошла и прижалась к Леофу.

— Мне грустно. Леоф, — призналась Мери. — Мне всегда грустно.

— Я знаю, — ответил он.

— Я хотела бы тебе помочь, но всякий раз, когда я пытаюсь играть, кто-то страдает.

— Я знаю.

— Однако я пою для призраков, а иногда тихонько для них играю, когда никого нет рядом. Например, у колодца.

— И это летает тебя счастливой?

— Нет. Но мне становится не так грустно.

В то утро дождь умыл Хаундварпен, и все стало каким-то новеньким, казалось, камни мостовой и кирпичи домов только что уложены. Это быт аккуратный маленький городок, но сегодня он выглядел и вовсе как картинка, такими свежими и яркими стали желтые крыши домов, голубое небо и часовая башня, отражавшиеся в лужах. Поместье Артвейра находилось совсем рядом с городом и Леоф любил туда ходить, особенно с Ареаной, которая знала здесь всех, несмотря на то что выросла в пяти лигах отсюда в Вистбирме. Ему нравилось наблюдать, как она торгуется из-за фруктов, рыбы и мяса, и по изгибу ее шеи он знал, когда она готова ударить по рукам.