Настоящая любовь (СИ)

Со словами извинения за опоздание пришла Раиса Сергеевна, учительница французского языка. Ничего исключительного. В мое время учеников тоже не оставили бы одних. Присутствие учителя обязательно.

Стали подтягиваться остальные ребята. Пришел Юдаков Сережа, похожий на маленькую обезьянку. Он единственный из класса взлетит вверх по карьерной лестнице, будет заседать в правительстве. Откуда я это знаю? Я тоже взлетел высоко? Возможно, слишком высоко. Допустим, я космонавт, и меня награждали члены правительства. Одни лишь догадки.

Раиса Сергеевна придирчиво оглядывает наши приготовления через роговые очки. У нее круглая букля на голове, вылитая фрекен Бок. Но в школе ее обожают.

Потом поворачивается ко мне:

-Живов, мама не передумала переезжать? Жаль. Я хотела тебя на олимпиаду по французскому послать.

Ага, я и французский знаю.

-Са ва!

Она поправляет:

-Коман са ва!

-Я разговаривал с настоящими французами, они говорят только "Са ва"!

-Где это ты настоящего француза видал? Вальтанутый! -кричит Юдаков.

-Чего ты орешь? -осаживает его Раиса Сергеевна. -Идти лучше мусор вынеси!

Потом мне:

-И где ты видел настоящих французов?

Я подумал, а чего мне скрывать. Это же сон!

-Когда наш завод, я хотел сказать папин завод, купила фирма Рено. Там еще японцы поначалу работали из Ниссана, но и их заставили говорить по- французски. Акцент у них еще тот. Купа по-французски лучше говорит.

Купа услышал:

-А если в рог? Чуть что сразу Купа!

Раиса Сергеевна сделала замечание:

-Чужие разговоры подслушивать нехорошо, Купцов! Марик, твой папа, наверное, за границей работает, в социалистической стране?

-Папа работает там, где уже нет ни одной социалистической страны! -говорю.

-В Африке? -спрашивает она.

-И в Африке тоже!

-Иностранный все равно не запускай. У тебя явные способности. Хотелось бы их проследить и развить. Жаль, что вы уезжаете.

-Я в гости буду приезжать. Часто. Еще надоем.

-Не знаю. В свое время, когда я сюда из Владимира приехала, тоже думала, что ненадолго, а осталась на 20 лет.

И она переключилась на ребят. Ну не знаю, если бы мне кто-нибудь заливал что-нибудь про будущее да с такой достоверностью, я бы ни за что не отвлекся на уборку класса.

Я подошел к окну. В глаза бросилось несоответствие, кроме коттеджей исчезла многоэтажка на холме и большой торгово-развлекательный комплекс. Сами холмы стали выше, пруды глубже. Камыши по берегам исчезли, зато появились рыбаки и купальщики.

И все-таки в реальности я сюда вернусь. Только это будет слишком поздно. Холмы сроют, пруды высохнут, а в школе устроят лечебницу для наркоманов. Я так и не узнаю, где мои бывшие одноклассники проводят встречу выпускников.

Пришли девочки.

Допускаю, что впервые в жизни употребил эти слова в прямом смысле. В моей жизни их будет много потом. Разных. Припудренные модным "снежком" носы, выставленные напоказ телеса, беспроблемные спаривания. И обращение "девочки" будет применяться к ним по единственной причине, ведь их надо как-то называть.

Я с умилением смотрел на пришедших девчонок лет по 14-ти, многие пришли в школьной форме, некоторые позволили себе мини-юбки с широкими ремнями, блузки со смешными рюшечками. Никто не накрашен, но надушены все. В тесном классе словно парфюмерный магазин открыли.

Светка Кровякова, председатель совета отряда, она потом вечер встречи выпускников организовывала, но меня так и не нашла. Сильно я затерялся на просторах необъятной. Наташа Кривенко, мы заигрались с ней на перемене до такой степени, что она едва не сломала мне пальцы. Руднева, обиженная на меня за плохой подарок на 8 марта. Откуда я знаю, что ей дарить, мне всего 14!

Девчонки сбились стайкой в углу комнаты.

Я чувствовал все усиливающийся дискомфорт. Я знал, как заставить подружку заняться сексом, имел профессиональные навыки этого самого секса, мог засунуть язык в рот до упора, многое чего мог, но я совершенно не представлял как вести себя с этим непуганым стадом.

Только сейчас я почувствовал себя, насколько я здесь чужой. Подспудно я начинал это чувствовать, каждый раз просыпаясь в этом бесконечном лете, но сейчас ощущение стало поистине всепоглощающим. Даже не так. Оно оказалось единственно верным. Точно мне врали все время как в плохой мелодраме, а потом вдруг сказали, ладно, приятель, теперь правда. Ты ведь этого хотел.

Я мог спокойно общаться с грудастыми телками, вести пальцем по глубокой ложбинке меж грудей и говорить скабрезности, не меняясь в лице. Ни одна женщина в мире не могла бы ввести меня в краску, но тут я сплоховал.

Девчонки с неразвитыми острыми грудками, с испуганными взглядами, которые безуспешно пытались выдать за кокетливые, вызывали лишь чувство их защитить. Закрыть двери, чтобы не унес вечерний ветер, прикрыть собой от призрачного сумасшедшего с бритвою в руке, который скажет:

-Девочка, как тебя зовут? Пойдем со мной, я дам тебе сладкую конфету.