Настоящая помощь в трудный час. Николай Чудотворец, Матрона Московская, Серафим Саровский

Вдруг я увидел вдали какую-то светящуюся точку, которая быстро приближалась, увеличиваясь в объеме и постепенно принимая вид светлого овала, на котором вскоре обозначилось лицо пожилого человека с короткой бородой и темными волосами, однако седыми на концах.

Этот человек грозно посмотрел на меня и сказал: «Вася, разбуди отца». Я сделал попытку подняться, чтобы исполнить это, но все мои члены отказывались мне повиноваться, и я не мог пошевельнуться. Тогда старец громко закричал: «Василий, тебе говорят! Разбуди же отца, ведь вы замерзаете!» Я снова сделал попытку привстать и разбудить отца – но опять безуспешно. И вдруг я заметил, что моя рука лежит на руке отца. Тогда я изо всех сил нажал на нее ногтями через рукавицу.

Отец проснулся, и в этот момент недалеко от нас тявкнула собака. Тогда он встал, перекрестился и сказал: «Слава Богу, мы спасены!» Затем он вышел из саней и пошел на лай, не обращая внимания на буран.

Скоро мы наткнулись на плетень. Собака залаяла громче. Идя вдоль плетня, отец пришел к хате однодворца, жившего здесь на своем земельном участке. Когда тот вышел на стук, отец объяснил ему, что мы сбились с пути и начали уже замерзать.

Уже через пять минут я оказался в жарко натопленной избе, где меня растерли теплой водкой и положили, закутав в полушубок, на печь. Подоспел самовар. Мне дали чаю, и я уснул как убитый. На другой день мы встали поздно, но совершенно здоровыми и решили вернуться домой.

Я как-то совершенно забыл о видении, думая, что это был сон, и никому ничего не рассказал.

Первого января мать мне говорит: «Ты, Вася, сегодня именинник. Пойдем к обедне: ты исповедуешься и причастишься Святых Тайн». Когда кончилась служба, мать моя задержалась в церкви, не находя нигде своей поминальницы. Пока она ее искала, я стал бродить по храму и вдруг, к своему изумлению, увидел на правом столбе, поддерживающем купол, изображение того старца, который мне явился, когда мы с отцом замерзали во время нашей неудачной поездки. Меня это так поразило, что я не мог оторвать глаз от этого изображения, написанного прямо на оштукатуренной стене.

Между прочим, художник изобразил то, чего не может быть: у старца на голове темные волосы, а концы их седые. Таким привиделся мне старец, когда я замерзал. Старец был изображен во весь рост на светлом фоне медальона овальной формы, в крестчатой фелони, – как я его видел.

Мать стала звать меня домой. Я же, взволнованный, стал делать ей знаки, чтобы она подошла ко мне. Затем я рассказал ей о том, что произошло со мной, когда нас застиг в поле буран.

На мою мать рассказ произвел сильное впечатление. Она сказала мне: «Это изображение святого Николая Чудотворца. Он спас жизнь тебе и отцу». Она немедленно попросила вызвать из алтаря священника, которому передала мой рассказ и просила отслужить благодарственный молебен с акафистом святителю Николаю.

Святитель Николай спас мне жизнь через много-много лет, когда я уже жил в Москве и имел довольно известное в городе предприятие, иногда удачно конкурируя с Мендлем. Это было в 1920 году.

Время было голодное. Приобрести что-либо съестное в деревне можно было только в обмен на какие-нибудь вещи, ценные предметы, одежду или обувь. При этом крестьяне все это ценили очень дешево, а продаваемые припасы – наоборот, очень дорого.

В январе или феврале я, взяв с собой для обмена отрезы ситца, кое-какую одежду и тому подобные предметы, поехал по железной дороге в Тульскую губернию, в хорошо известную мне местность, где я знал нескольких зажиточных крестьян. Выйдя из вагона на одной из станций за Тулой, я пришел в соседнюю деревню, где жил знакомый мне крестьянин. Рассказал ему о цели, с которой я приехал, и просил одолжить лошадь, чтобы съездить в одно ближайшее село, где мне в ответ на мой запрос обещали уступить три мешка картофеля в обмен на мануфактуру и одежду.

Лошадь мне дали, и на другой день я поехал в это село. Там я довольно удачно обменял ситец и пиджачную тройку на картофель и, отдохнув немного, тронулся в обратный путь. На середине пути, по которому я следовал, мне нужно было подниматься в гору. Дорога с двух сторон была обсажена березами, и мне не было видно, что происходит за деревьями.

Внезапно из-за поворота показался громадный обоз, везший со станции железной дороги какие-то товары. Недавно выпал обильный снег, и дорога была весьма узкая. Желая уступить место обозу, я повернул лошадь влево и стал пробираться ближе к березам, как вдруг, не заметив косогора, я почувствовал, что сани сперва наклонились, а потом сорвались вниз, увлекая за собой лошадь.

Я очутился в овраге, наполненном рыхлым снегом, под перевернувшимися санями. Лошадь лежала на боку, навалившись на оглоблю. Все попытки лошади подняться не удавались, так как рыхлый снег был очень глубок и она не имела возможности твердо опереться о почву ногами. По этой же причине и мне, хотя я с трудом и освободил голову из-под саней, не удавалось скинуть с себя сани и подняться на ноги. Ноги мои, не находя опоры, беспомощно скользили и увязали в снегу, сыпучем, как песок.