Настоящая попаданка (СИ)

Вот так и проходило наше время: мы наблюдали за эльфами, а они — за нами. И тут, буквально за три дня пути до Академии, Гиртан вдруг остановил коня.

На наши вопросительные взгляды он усмехнулся, а потом с лёгкой издёвкой протянул:

— Здесь наши пути расходятся, уважаемые эльфы. Спасибо за то, что составили нам компанию, и увидимся в Академии.

Видно было, что он едва сдерживал ликование по поводу предстоящего расставания с эльфами и был очень доволен своей каверзой. Но смысл того, что он сделал и зачем, от меня ускользал. Почти же доехали, зачем расставаться?

Видимо, заметив по моему непонимающему взгляду, что нужны пояснения, Гиртан добавил:

— Нам надо заехать к родителям Влады. И вот эта дорога как раз ведёт к ним. Мы задержимся на пару дней, поскольку время до конца приёма еще есть, и успеем в Академию вовремя. Но вас, уважаемые эльфы, мы не можем задерживать еще больше. К тому же, сомневаюсь, что родители Влады найдут, куда разместить такую ораву гостей.

Мне показалось, или Килим с Эрнестом скрипнули зубами? Конечно, эльфы были недовольны, но навязываться в гости к моим родителям не стали, договорившись встретиться с нами в Академии. На этом мы распрощались и двинулись направо, по дороге в сторону гор. Неужели я-таки увижу гномов? Я уж решила, что мы не успеваем к ним, да и эльфы мешают. В общем, уже успела смириться с тем, что из других рас в этом мире видела только эльфов. Впрочем, в Академии же должны учиться и другие расы, верно? Наверняка там есть и гномы, и тролли. Но я подозревала, Гиртан просто нашёл повод избавиться от эльфов и теперь был доволен, как слон. Глядя на него, я тоже улыбалась и была совсем не против провести с ним хотя бы несколько дней без пристального внимания эльфийских стражей.

Ехали мы долго, к деревне подъехали уже в полнейшей темноте. Путь освещал Гиртан при помощи огня, который держал перд собой на ладони. Я у него спросила, может ли он запустить огненный шар, чтобы тот летел впереди нас и освещал путь, на что мужчина ответил:

— Могу. Только пролетит он до ближайшего препятствия, а потом взорвётся. Чтобы огненный шар не падал, нужна магия воздуха, которой я не обладаю.

Затем Гир задумчиво покосился на меня и добавил:

— Ну, или магия пространства…

Я воодушевилась и предложила поэкспериментировать, но Гиртан не поддержал моего энтуазиазма, коротко ответив:

— Позже.

Ну, позже так позже. Моё дело — предложить.

В темноте деревню толком разглядеть не удалось, но дом Гиртан как-то отыскал. Окна не светились — видимо, родители Славы уже спят. Я испытывала лёгкий мандраж по поводу того, поймут ли они, что я не их дочь? И как встретят?

Гиртан, видя моё волнение, положил свою тяжелую ладонь мне на плечо и слегка сжал. Стало спокойнее. Мы постучались в дверь, и затем еще в ставни окон — чтобы наверняка. А я поняла, чего мне не хватает: не было собачьего лая. Ни в нашей деревне, ни в одной из тех, которые мы проехали — нигде не было привычки держать сторожевых собак. И это было странно: так как даже на нашей улице все, помимо современных охранных систем, в обязательном порядке держали собак. А в этом мире, похоже, такой практики не было. И обратила я внимание на это только сейчас.

Какое-то время мы прислушивались к тишине, затем Гиртан снова постучал. В этот раз раздалось сонное "Иду-иду", и на пороге возник заспанный мужчина.

— Чем могу помочь? — начал он, щуря на нас глаза. Гиртан сделал шаг вперёд, подтаскивая меня к свету свечи, которую держал мужчина. Тот взгляделся в наши лица и охнул.

— Паранка! Паранка, вставай! Посмотри, кто приехал! — обернувшись, крикнул он куда-то вглубь дома.

— Что ж вы стоите? Зятёк, дочка — проходите, скорее. А это кто? Никак внучек так вымахал? Вот славно! — это мужик на одном дыхании выпалил, пропуская нас в дом.

Мы с Гришкой зашли, а Гиртан замешкался.

— Мне бы, отец, лошадей на постой определить.

— Ой, сейчас-сейчас! — засуетился мужчина, — Я с тобой выйду, покажу, что и как. А вы проходите пока, располагайтесь. Сейчас Паранка ужин соберет, да воды согреет.

С этими словами, Славин отец поджёг своей свечей другую, сунул её мне в руки, а сам вышел с Гиртаном во двор. Мы с Гришкой прошли из прихожей в комнату как раз в тот самый момент, как навстречу нам, спеша вышла женщина примерно Настиного возраста, лет тридцать пять — максимум, сорок. И это — моя мать? Нет, для меня-девятнадцатилетней — нормально, но не для Славы, которой самой за сорок. Впрочем, что это я? Насте вообще семьдесят три, а она выглядит на тридцать пять. Никак не получается сопоставлять местный возраст и наш. Значит, моей местной маме примерно 70–80 лет?

Женщина, тем временем, не отводя глаз разглядывала меня, потом переключила внимание на Гришку, затем — снова на меня. Мы все трое молчали, просто разглядывая друг друга.

— Вот ты какая стала, — тихо проговорила женщина наконец. — И сын уже взрослый. Время как вода течёт. А Тарман где же?

Я так поняла, что Тарман — это отец. Поэтому ответила:

— Они с Гиртаном лошадей пристраивают, сейчас придут.

Мать кивнула, прошла вперед, указала нам на таз с водой.