Настоящая принцесса и Снежная Осень

Статуи с воплями разлетелись кто куда. Но не все — те, кто оказался слишком близко, с грохотом осыпались на асфальт далеко внизу грудой оплавленного камня.

— Вот так, — самодовольно проурчал Конрад. — Это им урок.

«Драконий огонь и волшебный камень… — пронеслось в голове у Инго. — Конечно… Карбункул и агатовый шар… а ожившие статуи — тоже, в общем, волшебный камень… Но тогда получается, что он и этот купол мутаборский должен взять… Или нет? Или купол из чего-то другого? — Он сжал зубы. — Только бы Костя не сообразил! А то полезет проверять и…» — додумать не удалось: теперь Инго разглядел, что творится на Дворцовой площади.

Казалось, будто кто-то невидимый играет на брусчатке безумную шахматную партию разнополикими фигурами. Статуи вразброд блуждали по площади, исчезали и появлялись из-под арки Главного штаба (колесница Аполлона с неё бесследно исчезла), с набережной Мойки, с Миллионной улицы… Целый строй конных памятников маршировал по Дворцовому мосту к Стрелке.

Инго повернул голову — посмотреть, нет ли статуй прямо под ними.

По Тучкову мосту ползла крошечная черная букашка.

Точно, кто-то идет.

Человек! Не статуя! И не спит! И те от него совсем недалеко!

— Конрад!!! — закричал Инго. — Садись! Прямо здесь!!!

Длинный сутулый человек при виде пикирующего дракона шарахнулся к перилам, явно готовый сигануть в воду.

— Стойте! — прорычал Конрад, тормозя когтями. — Ваше Величество, Инго, да скажи ты ему, чтоб стоял!

Сутулый обернулся, блеснув мокрым лысеющим лбом, и передумал прыгать:

— Кто тут величество?!

Мост качнулся. От огромного дракона шла полна сухого железного жара, из ноздрей у него клубами валил пар. Смуров задрожал — до этого он шел через мост в одном пиджаке, не замечая пронизывающего холодного ветра. С драконьей спины прямо перед Смуровым спрыгнул на асфальт рыжеволосый молодой человек:

— Вы кто? И что тут делаете?

— Гуляю! — нервно рявкнул Смуров. — Свежим воздухом дышу! Нет, вы мне скажите — это вы величество?

Молодой человек кивнул.

— Так вот он про кого болтал! — и Смуров весь осел, будто из него воздух выпустили.

— Позвольте узнать, кто и что болтал? — спросили у него за спиной. Смуров дернулся — вместо крылатого чудовища к нему обращался статный господин.

— Да мальчик этот психованный!

— Высокий блондин? — немедленно уточнил господин по всем правилам Шерлока Холмса.

— Какой блондин? Толстый такой, с челкой! В подвале! — Смуров взвился так, что дурить ему голову дальше было попросту жестоко.

— А сейчас он где? — быстро спросил рыжий.

— Сбежал. Дальше не знаю, — ответил Смуров, пытаясь унять зубовный стук. Рыжий пристально посмотрел на него, снял куртку, вытащил из кармана какую-то книжку в белом переплете и сунул за ремень под свитер, а куртку отдал Смурову.

— С-спасибо, — пробормотал Смуров. Рукава были ему длинноваты.

— Полетели-ка к Филину, вот что, — решил рыжий. — Он там небось с ума сходит.

«Это я с ума схожу», — в тоске подумал Смуров, а вслух уныло сказал:

— Про филина он тоже говорил.

— Филин — это фамилия, — объяснил рыжий. Понятливый юноша. — Он живет во-он в том доме с башнями, видите? — Он показал вдоль Большого проспекта. — Нам недалеко.

— Э-э-э… — нерешительно начал Смуров.

— Нет уж, извините, придется лететь, — понятливый юноша был неумолим. — Время дорого. Конрад?

Смуров на своем музейном веку повидал немало драконов. Но исключительно на картинах, а также в виде скульптур, барельефов, мозаик и витражей. Так что на спину этому, настоящему, огромному и пышущему жаром, рыжему юноше пришлось его подсаживать под локоть.

* * *

…Филин сидел под окном на полу, привалясь спиной к холодной жесткой батарее. Некоторое время ему казалось, что ноги от ужаса отказали и что встать он теперь не сможет, но потом всё-таки удалось подняться. В комнате стоял серый стеклянный свет, но смотреть в окно не хотелось. Некоторые вещи голова, к счастью для неё, сразy в себя впустить не может — нужно время.

Чего-чего, а времени было вдосталь.

Филин понимал, что просидел на полу довольно долго, — он помнил, как слышал краем уха бой часов. Только вот сколько они били — непонятно. Мама Соня снова всхлипнула во сне, плед съехал, Филин кинулся к ней, радуясь возможности хоть что-то сделать, задел рукавом стоящее на краю стола блюдечко. Собрал осколки. И вдруг наткнулся взглядом на светящийся комок, при дневном свете уже не такой яркий, который валялся на полу за креслом. Забыл совсем… Филин взял комок в руки и повертел. Распутать — и Соня проснется… Нет. Инго прав — не нужно.

На улице послышался какой-то шум, хрип, перестук, сиплые обрывки знакомой музыки. То есть, может быть, шум раздавался уже давно, но теперь он стал громче. Громче, тише, громче, громче.

«Соню же разбудят», — сердито подумал Филин, тут же одернул себя — сколько раз повторять, Соня спит колдовским сном, её не разбудишь, это и к лучшему, и вообще пора прекратить истерику, — и всё-таки подошел к окну посмотреть.