Читаем Настоящая принцесса и Снежная Осень полностью

Настоящая принцесса и Снежная Осень

Александра Егорушкина , Анастасия Бродоцкая , Анастасия Михайловна Бродоцкая , Вера Б. Полищук , Вера Полищук

— А, кофе у вас ещё не готов, Богданович. Поздновато вы сегодня, — сказал от дверей старческий голос с холодноватым металлическим призвуком. Его обладатель медленно, с достоинством спустился по истертым ступенькам и прошествовал к стойке — впрочем, на негнущихся ногах иначе ходить затруднительно. А ведь по сути он ещё не стар — под семьдесят…

Богданович едва заметно дернул уголком рта, скосил глаза туда, где прятался филин, чуть развернул плечи, чтобы птицу было не сразу видно, и учтиво ответил:

— Доброе утро, герр Притценау. Ваш кофе будет через пять минут ноль — ноль секунд. Вам, как всегда, с корицей?

Старик с длинной седой гривой чуть усмехнулся. Он прислонил к столу скрипичный футляр, не спеша уселся и развернул газету. Богданович любил смотреть, как герр Алоис читает газеты — всегда понятно, о чем он читает. Этот человек не удостаивает скрывать свои чувства.

Богданович не любил герра Притценау. Все пятнадцать лет. И все пятнадцать лет корил себя за это. Особенно в последнее время, когда маэстро начал стремительно стареть.

Вот и сейчас, орудуя джезвой и прикрывая спиной филина, Богданович думал о том, что герр Алоис никогда никого не убивал, герр Алоис неоднократно и недвусмысленно высказывался против массовых казней, герр Алоис вообще не воевал — ни в Первую, ни во Вторую. А что любимый музыкант фюрера — ну что любимый музыкант фюрера, вон Элизабет Шварцкопф — тоже, вон Вагнер — любимый композитор. Так что, его и не играть теперь?… И как, в сущности, повезло старику, что здесь, в Зеенландии, никогда не было настоящей войны… Как, в сущности, ему повезло, что он оказался именно здесь, а не в Варшаве, в Ленинграде, в Дрездене, в Лондоне…

Но Богданович не любил герра Притценау. И ничего не мог с собой поделать. Между прочим, и Танидзаки вызвонил именно поэтому. Вызвонил, хотя Притценау ходит сюда каждое утро, и по нему ратушные часы сверять впору. Хотя Притце- нау умеет делать некоторые вещи даже лучше Танидзаки. Куда лучше.

— О, — сказал герр Притценау и опустил газету. — Кто это там у вас, Богданович? О. Филин. Ага.

Богданович отделался невнятным неучтивым междометием и приметно помрачнел.

— О, непростая птица. Этих я хорошо и сразу вижу. Давно прилетела?

— Час назад. — Бармен понес к столику благоухающий кофе. Филин почему-то распушился, встряхнулся и передвинулся обратно к свету. Теперь он осматривался.

— Если желаете, могу помочь, — старик отпил глоточек кофе, прикрыл глаза, оценил, отставил чашечку. — Это и без инструмента достаточно просто, а уж со скрипкой тем более.

Богданович ничего такого не желал.

— Скоро Танидзаки-сан подойдет, — уронил он без всяких интонаций.

— Я здесь, — надменно отчеканил старик.

Филин отвернулся и уставился на каменную стену, украшенную выцветшей афишей.

Старик, как будто забыв о кофе, поднялся и завозился с замочком скрипичного футляра.

— Давайте его сюда, — кивнул он на филина.

— Пожалуйста, берите, герр Притценау, — разрешил бармен.

Под взглядом старика хищник забил крыльями, защелкал клювом — приготовился к обороне.

— Тише, глупая птица, — высокомерно велел старик. — Сейчас узнаем, кто ты на самом деле.

Скрипка издала первую вибрирующую ноту. Богданович отвернулся и стал смотреть в окошко на площадь. Волшебная музыка на него не действовала — никакая, а процесс таких превращений он наблюдать не любил.

Сначала скрипичная мелодия не торопилась. Она ходила кругами, принюхивалась к добыче и вкрадчиво трогала воздух мягкой лапой со втянутыми когтями. Потом она прыгнула и захлестнулась тугой петлей.

— Уху! — Филин отчаянно забил крыльями, и музыка оборвалась.

— Извольте убедиться, — объявил Притценау. — Дело сделано.

Богданович обернулся убедиться. На высоком табурете перед стойкой, не доставая ногами до полу, сгорбился очень юный белобрысый паренек в рваной ковбойке. Его заметно трясло. С усилием отняв ладони от лица, новенький окинул бар ошалелыми голубыми глазами. И уставился на свои руки.

— Видите, прекрасно обошлись собственными силами, — старик бережно убрал скрипку. — Откуда, кстати, он мог явиться? — На юношу он посмотрел без особой приязни.

— Vielen Dank, — машинально отозвался тот.