Настоящая работа смелых мужчин

Мы молчали, возразить было нечего, мы проиграли, народ предпочел его ложь, нашей правде, в ушах еще стоял гул и рев толпы, в душе царили отчаяние и пустота.

— А, принеси-ка нам, Леночка, коньячку! — крикнул доктор.

Девушка принесла пять бокалов коньяка и какие-то закуски на подносе. Она, как и прежде, молча поставила все это на стол, мило улыбнулась, и ушла. Но улыбка ее была несколько иной, чем прежде. Она улыбнулась нам с чувством явного превосходства, как улыбается госпожа слугам, или королева лакеям.

— Ну, за ваше здоровье, — доктор поднял бокал.

Ни один из нас к своему бокалу не притронулся.

— Зря отказываетесь, — сказал он, — замечательный коньяк, больше нигде вам такого не попробовать, угощайтесь!

— Спасибо, доктор, — проворчал я, — я уже, как-то, попробовал ваше вино.

— А, а, а! — доктор рассмеялся. — Не бойтесь, на этот раз никакого подвоха, коньяк натуральный, безо всяких добавок. Ну, какой мне смысл травить проигравших кандидатов на роль спасителей человечества! Пейте, пейте, не побрезгуйте угощением бывшего вашего узника!

— А, черт с вами! — сказал Николай, и потянулся к бокалу. — Выпьем, каждый за свое!

Мы выпили, выпили залпом, не чокаясь, как пьют на похоронах.

— Ай, яй, яй! — воскликнул доктор, ехидно усмехаясь. — Бутылка этого коньяка стоит тысячу долларов, а вы пьете его, как самогонку, вы бы еще огурцом закусили! И эти люди борются за счастье человечества, а коньяк пить не умеют!

— Не ехидничайте, доктор, — сказал Валерий, — нет у нас повода наслаждаться прелестью коньяка.

— Да, это правда, повода для веселья у вас нет, — тон стал серьезным и жестким. — Вы проиграли, а говорил я вам, что не нужна людям ваша свобода! Сейчас вы были свидетелями истинной демократии, народ сам определил свою судьбу! Нет, я не преступник, как вы изволили выразиться, я их благодетель, я их кумир, я — мессия! Я благороден и честен! Я не буду преследовать вас, побежденных нужно прощать. Вы свободны. Можете идти, сами устраивать свою судьбу. Правда, вы, — обратился он к Николаю и Валерию, — еще не полностью завершили курс реабилитации, но, вижу, что это вам уже ни к чему. Если желаете, то можете оставаться, я обеспечу вас работой, за которую вы будете получать достойную плату, выше, чем те, остальные.

На Вас, — он посмотрел на меня, — уже есть заявка из НАТО, им нужен пилот тяжелого транспортного самолета для работы в Ираке и других горячих точках. И платить Вам будут хорошо, очень хорошо, так что подумайте, прежде чем отказываться. А вас, — он сделал жест рукой в сторону моих друзей, — ждут в ЦРУ. На нашей планете еще есть страны, которые не желают жить по понятиям американской демократии и свободы. Вот вы и будете нести народам истинные демократические ценности. Учтите, что США не жалеют денег на развитие демократии в мире! Вы станете обеспеченными, состоятельными людьми, ну что еще вам нужно? Возможно, и даже очень возможно, что вам придется возглавить правительства тех стран, которые нужно направить на истинный путь — путь демократии и свободы. Не станут же вас, специалистов такого масштаба, использовать как обыкновенных террористов! Для этого хватает других, которые утратили себя, как личность. А вам свою личность удалось сохранить, и это достойно соответствующей должности и оплаты. А Вам, Станислав Викторович, — обратился Вагнер к доктору Архангельскому, — особое предложение. Я предлагаю Вам работать со мной в этой клинике.

— Да, нет, — ответил Николай, — мы уж сами будем устраивать свою судьбу.

— Как хотите, дело ваше, но вы в любой момент можете вернуться, я от своих обещаний никогда не отказываюсь.

— Прощайте, доктор!

Игра

— Одну минуточку! — сказал доктор Вагнер. — Оставьте, пожалуйста, документы, которые вы распечатали. Они вам совершенно не нужны, вам никто не поверит, мало ли какой бред можно набрать на компьютере.

— Тогда чего Вы боитесь? Оставьте нам эти документы.

Доктор рассмеялся:

— Боюсь? Да, ничего я не боюсь! Это забота о вашей же безопасности. Если попробуете кому-то что-то доказывать, ссылаясь на эти документы, то вполне можете попасть в клинику для душевнобольных. Увы! Там у вас не будет таких приключений, как в этом городе. Никакой романтики: смирительная рубашка, грязная палата, да неизбежные процедуры — вот и все, чего вы сможете добиться.

— Вы хотите сказать, что отбираете у нас документы только потому, что так заботитесь о нашей дальнейшей судьбе? — спросил я. — Однажды Вы уже допустили утечку информации, и теперь опасаетесь ее повторения.

— Что Вы имеете в виду?

— Вы не стерли из моей памяти то, что я услышал в состоянии клинической смерти!