(Настоящая) революция в военном деле. 2019

Неудивительно, что такое описание вошло в моду на Западе после окончательного поражения армии Саддама Хусейна в Первой войне в Персидском заливе. Он был представлен в Соединенных Штатах Эндрю Маршаллом, главой Net Assessment в Пентагоне.² Но термин RMA появился не в его нынешней форме. RMA изначально был MTR ("Военно–технологическая революция" - "Military-Technological Revolution"), введённый советскими военными теоретиками в 1970‑х годах. Они выделили три различных MTR в двадцатом веке следующим образом:

1. Появление моторизации, самолетов и химического оружия во время Первой мировой войны. Созревание этой MTR развернулось во время Второй мировой войны через Блицкриг, основанный на танковых дивизиях (танковая бригада с четырьмя батальонами, мотопехотная бригада с четырьмя стрелковыми батальонами, артиллерийский полк и разведывательный, противотанковый и инженерный батальоны и подразделения обслуживания), стратегические бомбардировки, воплощённые в англо–американском объединённом бомбардировочном наступлении против Германии, и вытеснение линкоров авианосцами в морской войне.

2. Разработка баллистических ракет и атомного оружия в конце Второй мировой войны, с развитием второй MTR в 1970‑х годах, когда СССР и Соединенные Штаты достигли паритета в ядерном оружии.³

3. Третья MTR появилась с появлением высокоточных / Precision Guided Municipals (PGMS) и автономных боеприпасов, которые могут запускаться на расстоянии, достаточном для того, чтобы атакующий персонал мог уклониться от ответного огня защитников из района цели. Это неизбежно требовало новых датчиков и технологий обработки данных (компьютеров).

Или, как заметил другой наблюдатель, Эндрю Ф. Крепиневич:

Что такое военная революция? Это то, что происходит, когда применение новых технологий в значительном количестве военных систем сочетается с инновационными оперативными концепциями и организационной адаптацией таким образом, что коренным образом изменяет характер и ведение конфликта. Это достигается за счет резкого увеличения — часто на порядок или больше — боевого потенциала и военной эффективности вооружённых сил. Военные революции включают четыре элемента: технологические изменения, развитие систем, оперативные инновации и организационную адаптацию.⁴

Безусловно, были и остаются скептики как в отношении обоснованности кажущихся поразительными результатов, полученных в ходе Первой войны в Персидском заливе, так и в отношении предположительно масштабной институциональной перестройки, которая включала в себя Третье MTR. Однако к тому времени, когда эйфория от быстрого и сокрушительного поражения третьеразрядной иракской армии несколько поутихла, и особенно после того, как операции Америки и НАТО в Ираке и Афганистане столкнулись с проблемами, начали раздаваться более трезвые и вдумчивые голоса. Хотя почти не было сомнений в том, что высокоточное оружие и вычислительная мощность с датчиками, необходимыми для его использования, стали основой и, таким образом, их можно было по праву назвать революционной разработкой, один факт оставался неизменным. Это было отмечено Центром стратегических и бюджетных оценок в 2010 году:

Несомненно, с 1991 года вооружённые силы США прошли долгий путь в освоении неядерных управляемых боеприпасов. Но, как и немецкая кампания в Польше в сентябре 1939 года, конфликты, в которых американские военные участвовали в Афганистане и Ираке, не были направлены против крупных противников с сопоставимыми военными возможностями. Против движения "Талибан", иракской армии, террористов "Аль–Каиды", суннитских и шиитских повстанцев, а также различных боевиков–джихадистов из Ирана и других стран арабского мира растущее применение управляемых боеприпасов американскими вооружёнными силами связано не столько с новыми способами ведения боевых действий, сколько с повышением эффективности давних способов ведения боевых действий традиционными военными организациями США. Прогресс США в осуществлении революции в военном деле, основанной на нанесении точного удара, следует оценивать относительно способных противников с их собственными возможностями нанесения точного удара, а не относительно противников с третьеразрядными военными возможностями.⁵

Это было запоздалое, но все ещё важное признание, которое, наконец, прислушалось к предупреждению, сделанному группой американских исследователей RMA в 1995 году относительно чрезмерной зависимости от военного элемента американской национальной мощи, который на первый взгляд, казалось, так хорошо проявил себя в Первой войне в Персидском заливе.⁶ Реальность третьей MTR, или того, что стало известно в США как RMA, была и остаётся очень сложной, потому что, как указывалось, оценивать такую революцию в контексте превосходящего противника было плохой идеей, что неизбежно привело Запад к в целом и Соединенные Штаты в частности, к драматическому провалу не только в прогнозировании, с какой–либо степенью точности, будущего военных действий, но и к неспособности осознать сложную динамику изменения глобального военного баланса.