Настоящая жизнь

– А я вот в этом не уверен, Винсент, – сказал Уоллас. И Ингве хмыкнул в знак согласия. У Уолласа, однако, были большие сомнения относительно того, что их с Ингве мнения по этому вопросу полностью совпадали. Да и как такое могло быть? Отец Ингве был хирургом, мать преподавала историю в гуманитарном колледже. Ингве всю жизнь прожил в мире учебных программ и научных проектов. Для Уолласа же утверждение, что ничего важнее учебных программ и научных проектов в жизни нет, означало, что, потеряв все это, он попросту не выживет. Уолласу вдруг подумалось, что, пожалуй, он был с Винсентом слишком резок. Он повернулся к тому, чтобы извиниться, но тут вдалеке показались Коул и Миллер. Обыкновенно бледная, кожа на внутренней поверхности бедер Миллера ярко алела. Тут она была куда нежнее и чувствительнее, чем на всех остальных частях тела. Похоже, эти шорты были Миллеру коротки. Застежки его спасательного жилета позвякивали на ходу. Коул шагал быстро, энергично и слегка вразвалочку, словно жизнерадостный щенок. В руках они с Миллером держали пакеты с попкорном и большой пластиковый контейнер. В нем оказались начос в тягучем сырном соусе, щедро сдобренном халапеньо. Миллер, отдуваясь, подсел к столу. Еще они купили тако, и Ингве, заерзав в предвкушении, тут же потянулся к одной из лепешек.

– О да, – забормотал он. – Да-да-да. Вот это вы молодцы, ребята.

– Я думал, ты не голодный, – сказал Миллер.

– Когда это я такое говорил?

Коул вручил Винсенту маленький стаканчик ванильного мороженого. Они снова поцеловались. Уоллас отвернулся, сцена показалась ему слишком интимной.

– Будешь? – спросил Уолласа Коул, кивая на начос, попкорн и все остальное. Угощая его едой точно так же, как сам Уоллас чуть раньше мечтал угостить Миллера. Уоллас медленно покачал головой и, вспыхнув, отвернулся.

– Нет, спасибо.

– Как хочешь, – бросил Миллер. И Уоллас почувствовал, что он смотрит на него. От этого взгляда его бросило в жар. Он всегда чувствовал, когда кто-то наблюдал за ним, словно хищный зверь.

– Завтра все в силе? – спросил Коул, разворачивая белую бумажную салфетку.

– Да, – ответил Уоллас.

Тонкая бумага, пропитавшись жиром от тако, тут же сделалась прозрачной. Теперь сквозь нее проглядывали деревянные рейки столешницы. Коул нахмурился. Расстелил сверху еще одну салфетку, затем накрыл их третьей. Аромат еды заглушил идущую от озера сладковато-гнилостную вонь. Запах умирающих растений.

– Что в силе? – спросил Винсент.

– Теннис, – ответили они хором. Винсент хмыкнул.

– Можно было и не спрашивать.

Коул поцеловал его в нос. Миллер с треском открыл контейнер с начос. Уоллас под столом так крепко стиснул руки, что хрустнули пальцы.

– Я, может, слегка опоздаю, – сказал Коул.

– Ничего. Мне все равно еще нужно будет немного поработать.

Немного – это мягко сказано. Уолласу от одной мысли становилось дурно. Столько сил потрачено впустую. И столько же еще придется потратить, чтобы все исправить, притом очень возможно, что и это будет впустую. До сих пор ему неплохо удавалось не думать о проекте, задвинуть проблему в долгий ящик. Но тут на него накатила тошнота. Уоллас зажмурился. Мир медленно и плавно кружился вокруг него. Глупый мальчишка, сказал он себе, глупый, глупый мальчишка. Это же надо было поверить, что у него хоть раз в жизни может что-то получиться. Он ненавидел себя за эту наивность.

– А я как раз поэтому и опоздаю, – рассмеялся Коул. Уоллас открыл глаза. Во рту стоял металлический привкус – не крови или меди, скорее, какой-то серебряный.

– Разве ты завтра работаешь? – спросил Винсент. – У нас вообще-то планы были, а ты собрался работать?

– Я недолго.

– Завтра же суббота.

– А сегодня пятница. А вчера был четверг. Это всего лишь день недели. А то – работа.

– Я по выходным не работаю.

– Ну и что теперь? Медаль тебе выдать? – из голоса Коула брызнула злоба.

– Нет, медаль мне не нужна. Но хотелось бы хоть раз за лето провести выходные со своим парнем. Уж прости меня за это!

– Ну сейчас-то мы вместе, разве нет? Я тут. И ты тут. Мы все тут. Тут мы.

– Ну охуеть ты наблюдательный.

– Так, может, попробуем словить кайф от последних летних денечков?

– А, так ты заметил, что лето заканчивается? Потрясающе.

– Начинается новый учебный год, – осторожно вставил Ингве. – Ты ведь в курсе, что это значит.

– Новый год – новые данные, – хором сказали Коул и Ингве, воодушевленно блестя глазами. Уоллас хихикнул. На секунду он забыл о себе, вдохновленный их оптимизмом, верой в то, что все возможно. Новый год – новые данные. Сам он в это не верил. Это было просто присловье. Способ самоуспокоения. Уоллас постучал костяшками пальцев по столу.

– Постучим по дереву.

– Господи, – фыркнул Винсент.

– Эй, брось, – Коул попытался обнять его за плечи, но Винсент отпихнул его. Шваркнул на стол стаканчик с мороженым, и то, плеснув через край, расползлось по столешнице. Белая, теплая, как слюна, капля приземлилась Уолласу на запястье.