Настоящее чудо

- Получается, что когда ты пишешь роман, и там чпокаются, - он смотрит на меня поверх стакана с блестящим льдинками на дне, - это твои собственные сексуальные фантазии?

Неожиданный вопрос меня смущает, я вообще не люблю это обсуждать, заливаюсь краской, глядя ему в глаза. Не знаю, что ответить на такую наглость. И что за слово такое «чпокаются».

- Нет, я придумываю жизнь героев, и как они могут это делать.

Но он, как будто не слышит меня, его глаза загораются странным огнем.

- Выходит, все эти сцены – это то, как ты мечтаешь, чтобы чпокнули тебя саму, - его глаза сверкают золотом, подозреваю, что он тоже пьян, но я смеюсь, закрывая рот ладонью.

 Это слово меня убивает, где он его выкопал?

- Входит и выходит, – вырывается. - Нет, - продолжаю смеяться, качая головой, нельзя мне такое с ним обсуждать, мама дорогая.

Он тоже смеется, а потом вдруг:

- С такими губами у тебя не должно быть проблем с чпоконьем, - скользит взглядом по лицу.

Весь воздух разом выходит из легких, ко мне никогда в жизни никто не приставал так грязно. Все мои поклонники очень долго ходили вокруг до около, покупая цветы и шоколадки. Не могу успокоиться. Так смешно, что сил нет. Выкопал какое-то подростковое слово и пихает во все фразы.

- Мне нравится, когда ты смеешься, а то, как будто ежа проглотила, надо быть веселее. Жизнь и так короткая.

Я не знаю, что говорить, понятия не имею, как себя вести, у меня отказали мозги, я чувствую себя девчонкой, он что-то такое со мной делает, что я слишком быстро попадаю в зону риска.

- Я веселая, - непроизвольно сжимаю бедра, ерзая.

Он это замечает, опускает взгляд, но тут же возвращается к моему лицу.

- Очень, особенно когда за ноутбуком.

- Так, не нужно трогать мой ноут!

- Конечно нет, я не посмею, ведь там ты пишешь про чпоконье!

Я заливаюсь смехом, вообще не помню, чтобы за последние годы хоть раз смеялась так сильно.

- Идем, я что-то тебе покажу!

Он берет меня за руку, стаскивая со стула, кидает мятые купюры за наши напитки, показывая бармену два пальца, немного задерживается, тот что-то передает ему. Я не знаю что, но честно-говоря, меня это мало колышет. Меня уже вообще ничего не волнует.

Видимо, отказываться от похода бессмысленно, потому что я не могу противостоять самой себе. Этот парень, который выглядит как мой личный бог секса, берет мое запястье, уверенно сжимая своими сильными руками, ведет через зал. В конце концов я свободная женщина, которая никогда в жизни не совершала безумных поступков. Муж не в счет, все-таки официально зарегистрированный брак.

Он оборачивается и улыбается. Продолжая тащить меня к выходу. Его глаза, такая сила притяжения, что я периодически теряю равновесие. Между этажами, там, где лестничная площадка пересекает огромное окно, он подводит меня к сверкающему гирляндами стеклу, становится за моей спиной, причем так близко, что я чувствую крепость его груди.  Красные, синие, зеленые огоньки сменяют друг друга. Я позвала Семена сама, теперь винить некого.

- Красиво? – показывает он мне ночной город, а я не верю, что это происходит со мной.

 В моей серой однообразной жизни не может быть ничего подобного. Я чувствую его горячее дыхание на своей шее, назад нельзя. Можно остановить планету, чтобы я сошла, пока не случилось непоправимое? Его аромат окутывает меня, я физически ощущаю мужскую силу. Я пьяная голодная женщина, причем речь не о еде. Но почему ко мне не подсел его друг с длинными ресницами? Я бы сейчас уже дома спала в кровати, аккуратно отшив последнего. Да я бы всех отшила в том зале, кроме него. Оживший персонаж моей книги – это конец.

- Любишь бильярд? – он широко улыбается, отодвинувшись, а я чуть не хнычу, мне очень нравилось, когда он там стоял.

И бежит по лестнице еще выше:

-  Тут есть отличный зал.

Он что сдурел, какой к черту бильярд? Я не знаю, что я люблю, я вообще уже не понимаю, что со мной происходит. Я запуталась в городах и числах, нет ничего кроме него и меня. Он включает свет в красном зале, где посреди стоит бильярдный стол.

Я подхожу к зеленому сукну, проводя пальчиком по бархатной, приятной на ощупь ткани, трогаю мячик.

- Ты издеваешься? – смеюсь, касаясь ручки деревянного кия, не беру, а просто глажу. – Я по мячу сейчас в жизни не попаду.

- А тебе и не нужно, - говорит горячим шепотом, разворачивая меня к себе лицом, берет руками за талию и усаживает на стол, устраиваясь между моих ног.