Настоящее имя

— Конечно! — Алексей Иванович с удовольствием выпил и с аппетитом закусил. — Ты настроен на диверсии, схватки, бои… А тут требуется оперативная работа, точный расчет и решительность! Хороший разведчик может заменить не только диверсионную группу, но и целую армию!

— Когда дело не идет о трех миллиардах долларов!

— Тише! — снова сказал Макс. — Но я согласен с Владимиром Петровичем деньги нам понадобятся…

— Большие деньги! — уточнил Спец. — Не те жалкие крохи, которые нам выдадут на командировочные и оперативные расходы.

— Будем думать… — мрачно произнес Карданов.

Проводив компаньонов, он вернулся в комнату.

Забравшись с ногами на тахту, Маша увлеченно раскладывала пасьянс из товарных чеков: группировала их, чиркала тонким золотым карандашиком в пухлом блокноте, отработанные серые прямоугольники откладывала в сторону, к полиэтиленовому пакету, наполненному такими же грубыми серыми бумажками.

Усмехнувшись, Макс подошел к ней, провел рукой по спине. Под гладким тонким шелком отчетливо ощущалось упругое девичье тело.

— Ты уже сняла лифчик?

— …Сто пять — гель для душа, три раза по сорок — зубная паста, шестьсот двадцать один рэ… Косметическое молочко. Так… Тысяча восемьсот сорок четыре рубля. Комплект французского белья — тысяча триста… Подожди, Макс, я досчитаю…

— Пошли лучше выпьем по рюмочке, а? — он наклонился, приподнял густые блестящие волосы и лизнул белую шею. Терпкий аромат духов кружил ему голову. Маша всегда придавала очень большое значение запахам…

— Ты же хотела «Куантро»…

Он лизнул чуть горьковатую кожу ещё раз, распахнул полы халата, но увидел не то, что ожидал: гладкие белые ноги заканчивались голубыми трусиками. Правда, совсем узкими…

— Подожди, у меня накопилось уже за месяц…

Макса окатила душная волна раздражения.

— Ну и зачем, скажи, зачем ты таскаешь домой всякую дрянь?! — рявкнул он. — Кому нужна эта макулатура?!

Он взмахнул рукой, пакет футбольным мячом взлетел к потолку, из него словно снег, вылетели и закружились белые, серые и розовые клочки.

— Зачем они тебе?! Ты что, отчитываешься перед кем-то? Или это вечернее чтение — вместо книг и газет?

— Почему ты на меня кричишь?!

Маша вскинула голову, щеки покраснели, в один миг она вдруг неузнаваемо изменилась. Огнем полыхнули глаза, набрякли веки, губы растянулись в тонкую неприязненную ниточку… Макс всегда помнил её лицо нежное, с правильными чертами, когда он возвращался после долгой отлучки, он знал, что увидит, когда откроется дверь… Эта нежность черт и благородство линий сохранялось и тогда, когда Маша хмурилась, плакала, смеялась, когда билась в оргазме, когда болтала по телефону, спала или красилась перед зеркалом…

Но сейчас лицо у неё стало совсем другим, не Машиным, будто девушку подменили! Натянутая кожа на скулах, каменные веки, глаза-точки, лягушачьи губы… Максу вдруг показалось, — ещё мгновение, и она превратится… Он не знал в кого. Или во что… Но раздражение мгновенно улетучилось.

— Извини, — сказал Макс.

Она подобрала ноги к груди, уткнулась лицом в колени.

— У каждого есть свои привычки, кому-то они могут казаться странными, — обиженно произнесла она. — Разве это повод для ссоры?

— Я не хотел…

Пристыженный Макс стал собирать рассыпанные по полу чеки. Каждый был надорван снизу, словно ему приделали ножки. Сто пятьдесят, шестьсот пятьдесят, тысяча восемьсот сорок. Спасибо за покупку. Спасибо. Спасибо… На обороте одной из бумажек Макс увидел написанное от руки: «Ринат». И семь цифр сверху. Номер телефона. В скобках помечено: «нов.» Макс сел на пол. Прочел ещё раз. «Ринат. 961-57-45». Почерк Маши. Ну точно… Ее рука. Тот самый чек на тысячу триста — за французское белье.

Макс сунул чек в карман, собрал оставшиеся бумажки, скомкал, натолкал в пакет.

— Все в порядке! — он погладил Машу по голове.

Она вздохнула.

— Ну что с тобой делать… Почему ты такой злой?

— Я не злой. Просто… Просто я тебя ревную…

Девушка улыбнулась. Теперь это была прежняя Маша.

— Дурачок. Ты все ещё помнишь обиду? Но разве можно ревновать к прошлому? К случайно выскочившему имени? К памяти тела?

Она обхватила тонкими руками шею Макса, притянула к себе, подставила губы.

— Это правда — прошлое? Когда ты общалась с ним последний раз?

— Давно, — прошептала она, закрывая глаза. — Еще до твоего возвращения…

— Ну если так, то я спокоен, — тоже прошептал Макс и, опрокинув девушку на спину, одним движением стряхнул с узкого гибкого тела халат, стащил и отбросил в сторону трусики…

— Давай шестьдесят шесть! Я сверху…

Маша вывернулась из-под Макса, привычно развернулась, подставляя к лицу распахнутую промежность. Макс замешкался, но она не обратила на это внимания, добросовестно выполняя свою часть работы.

Захватив ртом чувствительную плоть, Маша исступленно двигалась, беспощадно мяла её, навинчивалась скользким упругим языком, добираясь до какой-то скрытой прежде пронзительной сути…

— Ну что же ты? Что же ты? Давай…