Настоящее прошлое. И снова здравствуйте!

Покончив с таблетками, я минуту посидел, а потом встал, вернулся в комнату и занял кресло перед компом, нагретое убежавшей правнучкой. Эта стрекоза даже не закрыла открытые «окна». И чего это она тут смотрела? Перинатальные центры Москвы? Оп-па…

После появления теломерной терапии демографическая ситуация в мире в который раз радикально поменялась. Ну как минимум в наиболее развитой его части… Дело в том, что самым приемлемым возрастом ее начала везде стали считать двадцать пять лет. То есть время, когда организм находится на пике, но процессы естественного роста уже точно завершились. Потому что теломерная не только почти в два раза замедляла процессы старения организма, но и параллельно она еще точно так же замедляла и процессы его развития. Не все и не настолько же, но, скажем, процесс формирования мышечной массы точно замедлялся. Как и процесс формирования новой костной ткани. То есть тем же спортсменам и выздоравливающим прием этих препаратов был категорически противопоказан. И с беременностью дело обстояло точно так же – прием препаратов теломерной терапии во время беременности гарантированно приводил к недоразвитию плода… Все это привело к тому, что вопреки всем прежним тенденциям «мамочки» резко помолодели. Большинство молодых женщин теперь предпочитало поскорее родить двоих-троих детей подряд, чтобы к двадцати пяти годам уже выполнить, так сказать, свой долг перед семьей и природой и спокойно «сесть» на теломерную терапию. Чем плохо-то в пятьдесят пять лет, то есть в возрасте, когда эффективность терапии резко падает, а затраты на нее сильно возрастают, иметь организм, которому биологически только-только исполнилось сорок…

Так что все было закономерно. Алене уже двадцать один – самое время рожать. Но все равно – новость ошеломила. Я встревоженно нахмурился. А потом похлопал по карману рубашки и досадливо сморщился. Вот ведь растяпа – «валидол» на кухне забыл! На самом деле эти капсулы назывались как-то по-другому, куда более заковыристо, но предназначались для того же самого, для чего и валидол. Вот я их так и называл. Стар уже всякие заковыристые слова запоминать… Потом перелистнул пару «окон». Да уж, выросла девочка… а и хорошо! Жизнь продолжается, дети рождаются – чему тут печалиться-то? Я улыбнулся и, закрыв «окна», открытые правнучкой, вывел на экран текст своей новой книжки.

Писателем я стал совершенно неожиданно для себя. Скажи мне кто году эдак в девяностом, что меня ждет подобная стезя – я долго ржал бы и крутил пальцем у виска. Потому что всегда не любил писать. Ну вот совсем. Ненавидел практически. Преподаватели в военном училище регулярно гнобили меня за слишком скудные и куцые конспекты, а когда я выпустился и стал молодым взводным, то любой проверяющий, который прибывал на мои занятия с личным составом, непременно писал в замечаниях, что «план-конспект занятий недостаточно проработан». И вот на тебе такой поворот… А вот читать я любил с детства. Да что там любил… я просто глотал книги! Может, оттуда все и пошло. Ну, типа не нашел книгу, которую захотел прочитал, – вот и пришлось написать ее самому…