Настоящее Зло (СИ)

— Что ты с ней сделал? — глаза Дениса полыхали сумасшедшим огнём. Он схватил деда за грудки, яростно встряхивая. Он ненавидел его настолько сильно, что готов был убить. Кажется, материнские гены взяли своё.

— Настя забрала её, — Вениамин говорил отрывисто, медленно, даже надрывно, судорожно вдыхая воздух, страдая от его нехватки.

— Зачем? — у Дениса почти отлегло от сердца, что девочка в безопасности. Почти. Только стоило ему снова взглянуть на деда, как ярость с новой силой захлёстывала его сознание, затмевая разум, отбирая здравый смысл.

— Не знаю, — как мантру повторял Вениамин, понимая, что всё, его часы сочтены.

— ТЫ ДЕЛАЛ С НЕЙ ЭТО? — он кричал, нет, орал, стараясь заглушить внутреннюю мясорубку, боль, которая разрывала его на части.

— Нет, Жанна была единственной…

— Сволочь, — Денис едва ли не выплюнул ему это в лицо. Как же он его ненавидел! — Ты всю жизнь настраивал меня против матери! Я пытался разгадать твой секрет, а ответы были рядом.

Не помня себя от гнева, Денис достал пистолет, готовый выстрелить в любой момент. Готовый причинить деду такую же боль, какую сам испытывал всю жизнь. Он направил пистолет ему прямо в голову. Казалось, ещё секунда-другая, и он спустит курок, покончит со своей болью раз и навсегда.

Вениамин задыхался. Почти кашлял. Воздуха катастрофически не хватало, а сердце кололо с неистовой силой, медленно останавливаясь.

Жанна аккуратно перехватила руку сына, опуская её вниз, ведь дед уже и так себя наказал. Не пришлось Денису пачкать руки в крови, даже защищая её, мать.

Мгновение — и сердце Вениамина остановилось навсегда. Но даже этим он не искупил свою вину. Ничем бы не искупил. Никогда.

Денис убрал пистолет, повернувшись к матери, и замер. Она впервые была настолько близко, рядом, впервые за двадцать лет. Он видел каждую черту её лица, каждую морщинку, даже лёгкий блеск в её глазах, которые отсвечивали каким-то едва-едва маниакальным удовлетворением. Жанна коснулась его плеча аккуратно, словно до сих пор не веря тому, что вот он сын, рядом, можно коснуться, обнять. Он впервые рядом с ней не выпускал свои шипы и колючки. Впервые рядом с ней был настоящим. Впервые был сыном.

Они ехали в автозаке в женскую тюрьму, где, как уверен был Денис несколько недель назад, Жанне и было самое место. Сейчас же он не знал, что ему делать, что думать. Он смотрел на мать и понимал, что Лера была права — он действительно ничего о ней не знал. Он не видел её двадцать лет. Он винил себя в том, что так и не смог разгадать загадки деда. Если бы…

Если бы он был внимательнее, то всё могло быть иначе. Он мог бы быть счастлив ещё сильнее. У него бы была полноценная семья.

Денис смотрел на Жанну и понимал, что простил её. Она готова была пожертвовать собой ради него и Лизы, ради его детей, ради их светлого будущего. И как после такого поступка ещё можно ненавидеть и презирать?!

Он простил.

Он так долго шёл к этому. Так долго метался из стороны в сторону, не зная, как поступить. Он так долго слепо ненавидел мать за её отсутствие в своей жизни. Как он там однажды сказал? Лучше бы она вернулась в камеру и сгнила там? Сейчас он этого не хотел. Не хотел её отпускать, не хотел снова терять, ведь прекрасно знал, что они вряд ли будут видеться. И виной тому не только её пожизненное, но и его скованность, травмы, которые остались в его жизни и памяти. Травмы, которые умрут вместе с ним, ведь ничто не в силах искоренить из его сознания то, что с ним происходило в течение всей жизни. Ничто не способно искоренить его ненависть к деду. Даже его смерть.

Денис смотрел на мать и понимал, что скучал по ней не меньше, чем ненавидел всё это время. Она была ему нужна, нужна настолько, что он порой не помнил себя от горя и боли. Он никогда никому о ней не рассказывал, даже Лизе. Боялся, что будет никому такой не нужен. Боялся, что останется один снова. Боялся, что его персональный ад никогда не закончится.

А вот теперь он закончился. Денис узнал то, что беспокоило его все годы, узнал то, что вывернуло его наизнанку, узнал то, что навсегда его изменило.

Жанна смотрела на него с гордостью, граничившей с сожалением. Нет, она не жалела, что убила столько тварей, не жалела, что очищала мир от скверны. Жалела она только о том, что променяла сына на это всё. Он был ей нужен. Как же он был ей нужен! Она и представить не могла, насколько сильно она нуждалась в нём.

В тот день, когда он впервые пришёл к ней вместе с Баженовым, Жанна не могла поверить своим глазам. Она скучала. Скучала безумно, тенью следя за его жизнью. Он был ей нужен.

Денис не подпускал её к себе — она заслужила. Она бил её словами раз за разом, а она, казалось бы, с виду ничего и не чувствовала, но внутри у неё было едва ли не кровавое месиво вместо больного сердца, которое разрывалось всякий раз, когда Денис выплёвывал ей в лицо очередной упрёк. Он имел на это право. Она заслужила.