Настоящие деньги

Вообще говоря, господин Чеботаревский превзошел все мои ожидания. Вице-премьер-то наш бывший, оказывается, не оставил своих притязаний на местечко во власти. Только на этот раз он замахнулся на нечто эфемерное, как старуха в сказке о золотой рыбке.

Зажрался!

А теперь, видать, надеялся заполучить членство в каком-нибудь заграничном масонском обществе. По крайней мере, ничем другим его интерес к символике моего бывшего банка и числу “13” я объяснить не могу. Впрочем, он быстро переключил внимание на вещи более перспективные. Его заинтересовал не сам «ОКО-банк», а механизм, благодаря которому тот во все последние кризисы оставался на плаву. Ну, а я пообещал удовлетворить его любопытство. И, замечу, обещание свое сдержал. Даже более чем.

Теперь-то он знает, благодаря каким деньгам процветал мой банк.

Мало того, он получил этих денег столько, что при благоприятном стечении обстоятельств смог бы разменять их на тринадцать миллионов купюр с изображением: оливковой ветви с тринадцатью ягодами и тринадцатью листьями, лапы орла с тринадцатью стрелами, пирамиды с тринадцатью рядами кирпичей…

Это ли не пропуск в какой-нибудь орден огненных долларопоклонников!

Удачи тебе, мистер Чэботар!» — помахав камере рукой, улыбаясь, с наигранным английским акцентом произнес Вакарис. Вернее, человек, все это время называвший себя Вакарисом Робертом Яновичем.

«Ну, а меня, господа, с этого момента искать бессмысленно, — сказал он, глядя сквозь темные стекла очков в объектив камеры. — Я тоже покидаю вас. Я ухожу в тот самый Мир, дорогу в который мне подсказал мастер Кранц. Это Мир творческой Свободы, господа. Прощайте! И не надейтесь, что вам удастся отыскать хотя бы следы человека, которому по силам напечатать доллар лучше, чем он есть на самом деле… Я всегда буду опережать вас. Ведь предела совершенству не существует!» — тихо прошелестел голос бывшего банкира, после чего его фигуру поглотила темнота. Но буквально через несколько секунд свет вспыхнул снова. Да только кресло, где только что сидел человек, называвший себя Вакарисом, опустело. Человек этот загадочным образом исчез, как и таинственная, спрятанная под белым покрывалом машина, на фоне которой он произнес этот необычный монолог. А наступившая тишина неожиданно наполнилась шипящими, будто рождаемыми заезженной граммофонной пластинкой, звуками «Богемской рапсодии» “Queen”:

…I see a little silhouetto of a man,
Scaramouche, Scaramouche, will you do the Fandango.
Thunderbolt and lightning, very, very fright’ning me.
Galileo. Galileo. Galileo figaro
Magnifico.
I’m just a poor boy and nobody loves me.
He s just a poor boy from a poor family,
Spare him his life from this monstrosity.
Easy come, easy go, will you let me go…

Beelzebub has a devil put aside for me!
FOR ME!
for me…[24]

Когда песня закончилась, первым из сидевших за столом людей подал голос мистер Скотт. Снимая с головы наушники, он насмешливо хмыкнул, после чего произнес: