Настоящие, или У страсти на поводу

Кузина выглядела самым примечательным образом: взлохмаченные волосы, примятые с той стороны, где она лежала; заспанные глаза, которые сейчас были полны слёз (парочка огромных капель красиво стекала по румяным щекам); припухшие после сна алые губы и тонкий шелковый пеньюар с приспущенными бретелями, к которому девушка прижимала ручку, пытаясь одновременно прикрыться и выглядеть соблазнительно-невинной.

«Великие, какая же она дура! Даже сейчас, находясь в центре гигантского скандала, Элодия продолжала играть свою роль».

И на что надеялась? Что Элкиз, как самый настоящий рыцарь из древних баллад проявит благородство и спасёт её поруганную честь? Ведь честь действительно пострадала. Даже то, что между ними ничего не было, а картина, открывшаяся моему взору, говорила именно об этом, это не сможет спасти кузину от позора.

Это насколько надо быть самоуверенной и глупой, чтобы поверить, что это сойдет ей с рук?

Пока я пыталась собраться с мыслями и не броситься на дурочку с кулаками, Архольд быстренько разогнал любопытных слуг, отправил застывшую Делайн к себе в комнату и только потом осторожно произнёс, обращаясь к застывшему каменной статуей Торнтону:

— Я так понимаю, дорогой родственничек, ты сегодня ночевал не дома.

— Нет, — отрывисто произнёс он, совершенно не собираясь уточнить где и с кем был.

А мне сразу вспомнился тот белоснежный конверт с удушливым ароматом роз, который я увидела в его кабинете. Не надо быть гением, чтобы догадаться, что у такого мужчины в столице была любовница. И быть может не одна.

— Селина, герцог и вы, граф, — тихо, но твёрдо произнесла я, понимая, что кроме меня это никто не сделает: тётушка на грани обморока, а кузине даже не придёт в голову попросить прощения. — Я приношу вам свои самые глубочайшие извинения. Это мой недосмотр и моя вина.

— Богиня-мать, богиня-мать, — зашептала тётя, жалобно всхлипывая. — Как же так? Как же теперь быть?

— Граф, вы же не оставите меня, — жалобно зашептала Элодия, обращаясь к Торнтону. — Я ведь люблю вас, так сильно люблю, что решилась на бесчестие, попрала нормы морали и закона. Великие, я на всё готова ради вас.

Я бы даже похлопала этому цирку, если бы не была так безумно зла.

— Лео, — предупреждающе произнесла Селина, внимательно наблюдая за братом, который был мрачнее тучи.

— Мы не смели бы вас просить, — вставила тётя, весь вид которой говорил о том, что она еще как смеет и очень надеется, что он спасёт их всех, сыграв роль добропорядочного графа. Боги, как же они наивны. — Слухи быстро распространяются и слуги наверняка…

Как бы вышколены и верны не были они герцогской чете, но правда всё равно вырвется на свободу. Не сегодня, так завтра или через неделю, о позоре Элодии узнают все в столице. И не только в столице, а еще далеко за её пределами. Аристократы любят свежие сплетни. История обрастет новыми подробностями и жизнь девчонки рухнет, затащив на дно и всех нас.

За себя я особо не волновалась. Там в горах мало кто будет смотреть на мою запятнанную репутацию. Но оставалась Делайн и она точно не была виновата в проступке своей мелочной и эгоистичной сестры.

— Вы серьёзно думаете, что я повешу себе на шею это? — холодно произнёс граф и я невольно поёжилась.

— Лео, — вновь повторила Селина и покачала головой.

— Думаете мне нужна в жены глупая, высокомерная, склочная и эгоистичная дурочка, у которой даже хоть какого-то приданного нет за душой?

Конечно, в какой-то мере Торнтон был совершенно прав, но все равно слышать это было обидно. Одно дело знать, а другое слышать, как тебе этим тычут в нос. И как бы плохо я не относилась к Элодии, она была моей родственницей и тётю я любила.

— Граф, — кузина побелела.

До неё наконец-то стало доходить, что несмотря на её желание, красивые глазки и скандал, выйти сухой из воды у неё не получится.

— И я прошу вас освободить мою спальню и никогда здесь больше не появляться.

— Но как же… ведь все будут говорить.

— Вы думаете, это должно меня волновать?

Элодия снова всхлипнула. На этот раз по-настоящему.

— Давайте не будем всё усложнять, — вмешалась Селина. — Я понимаю, ситуация непростая, но выход должен быть.

— А давайте вы будете искать его в другом месте? А вы, госпожа Белфор, — холодные голубые глаза остановились на мне. — Займитесь воспитанием своей родственницы. Я понимаю, что у вашей тёти не хватит мозгов, чтобы перечить этой девице, которая совершенно никого не слушает. Но вы-то сможете это сделать?

— Аккуратнее, граф, — едва сдерживаясь, ответила ему. — Что бы ни произошло вам стоит выбирать выражения. Как настоящему представителю высшей аристократии.

— Не стоит мне указывать, что делать, госпожа Белфор. Особенно вам. Знаете, у меня создалось весьма стойкое мнение, что в вашей семье нормы морали и этики совершенно не приветствуются. Или живя в глуши вы все уподобились крестьянам.

— Леонард! — изумленно выдохнула Селина.

А я…

Я просто преодолела разделяющее нас расстояние и влепила ему такую звонкую пощечину, что чуть рука не отнялась.

В спальне наступила тишина, даже Элодия перестала всхлипывать и дрожать.