Настоящие мужики детей не бросают

— Надо девицу эту потрясти, возможно, фирмы, на которые он пахал, могут предоставить ему убежище и дать денег. Она должна знать! У каких-то фирм могут быть филиалы в Твери и прочее, куда он может рвануть. Все надо проработать! — капитан закурил. — Да, выпустил ты джинна из бутылки!

— Не рви ты мне душу! — наливая себе коньяку, нахмурился Кравец. — И без того повеситься хочется!

— У меня в столе лежит фотография этого… — Климов попытался вспомнить, но потом махнул рукой. — Ладно, это не важно! Пусть наши распечатают его фотографию, не пользуются больше фотороботом! Меня не выпускают. Грозят на инвалидность отправить. Я уж как мышь сижу. Что я на инвалидности? Кусок дерьма с пулей?! И Верка не приходит. Так что и с бабами мне везти перестало. Кранты, брат! А ты держись. Все равно поймаешь. Такого у нас не бывало, чтобы прошляпили. И не будет!

9

Смирнов осторожно снял с себя рубашку, и Нина, взглянув на него, ахнула: все тело было покрыто лилово-фиолетовыми переливами от синяков. Пришлось ей все рассказать. Сан Саныч опустил лишь денежные разборки с Девятовым и Денисом, которому Смирнов сразу отдал четыреста долларов бизнесмена, а потом хотел вернуть и долг, равнявшийся этой же сумме, но верный Морозов от вторых четырех стольников отказался.

— Тебя же могли убить! — воскликнула Нина.

— Могли, конечно, — вздохнул он.

— А как же бы мы с Сашкой? — упрекнула его Асеева. — Нельзя же думать только о себе!

— Да я не только о себе думал…

Она осторожно прижалась к нему:

— Тебе больно?

— Немного.

— И что теперь?

— Завтра с Юрием Васильевичем мы рванем в Анино к Могилевскому и все начнем сначала, — с грустью выговорил Сан Саныч. — Надо все же понять, кто украл моего сына и для чего! Столько времени зря было потеряно, вот что жалко!

— А послезавтра у нас елка в детском саду, ты обещал со мной пойти! — напомнил ему Саша.

— Я помню, помню! Конечно пойдем! Я завтра же и вернусь, ты не волнуйся!

Когда Сашку уложили спать, Сан Саныч показал Нине костюм Деда Мороза, который он специально купил для этой елки.

— Я наряжусь в этот костюм, возьму его за руку, и мы с ним пойдем на елку! Как считаешь, хорошая идея?

— Думаю, Сашке понравится, — улыбнулась она.

— Не каждый ведь малыш придет на елку со своим Дедом Морозом, верно?!

Она кивнула.

— А твоя-то бывшая вернулась? — спросила Нина.

— Похоже, что вернулась, хотя мы не виделись, — безразличным тоном произнес Сан Саныч, не став упоминать о том, что заезжал на квартиру Александры, и уж тем более показывать записку, где столько всяких нежностей, что с Ниной непременно бы случился новый припадок ревности.

— Чего же она-то о сыне не беспокоится? — удивилась Асеева. — Я бы, наверное, уже с ума сошла, если б столько времени не виделась с сыном!

— Сам не пойму. Хотя она вроде бы не знает, что Сашка пропал. А вот почему не интересуется его жизнью, в том и состоит великая тайна, — хмуро усмехнулся Смирнов.

— Откуда ты знаешь, что «она вроде бы не знает», если ты с ней не встречался? — мгновенно уцепилась за эту фразу Нина, и Сан Саныч понял, что проговорился.

— Встречаться не встречался, — смутившись, пояснил он, — но по телефону парой слов успел перемолвиться…

— Почему парой слов?

— Она куда-то спешила.

— И что сказала?

— Что едет на дачу, скоро будет, что устала, издергалась, приедет и обо всем расскажет…

— А почему ты о сыне ей ничего не сказал? — перебив его, удивилась Нина.

— Да потому что я ждал, пока она выговорится. Ну как такое сразу матери бухнешь? — пожимая плечами, оправдывался Сан Саныч. — А она выплеснула на меня фонтан усталости и восторгов и вдруг бросила трубку, словно начался пожар. Я быстренько снова набрал ее телефон, но никто уже не отвечал. Видимо, ее ждала машина жениха и она помчалась на его зов! Но этого я так и не узнал.

— О чем до сих пор жалеешь, — не без яду заметила Нина.

— Перестань! Все не так весело, как хотелось бы. И с каждым днем все больше тревоги за судьбу сына.

— Я тебя понимаю.

Нина погрустнела. Она хоть и ревновала, но старалась не переходить границы.

— Вообще-то мне приятно, что ты, рискуя жизнью, пытаешься найти своего сына, — помолчав, продолжила Асеева. — Я бы, наверное, так же себя повела в такой ситуации, хотя я жуткая трусиха и не терплю боли. А ты способен долго выдерживать боль?

— Я всегда думал, что не смогу и минуты выдержать. И когда первый раз били, я добросовестно отсчитал шестьдесят секунд, чтобы проорать: «Сдаюсь! Сдаюсь!» — но поднатужился и отсчитал еще сто восемьдесят. Жутко больно, конечно, но иногда терпеть можно. Тяжелее всего потом, в отходняке, по неделям тело ломит и мышцы сводит…

Сан Саныч помолчал, поцеловал Нину, погладил ладонью ее красивую грудь.

— Тебе же больно, — прошептала она.

— Нет, его я сохранил! — заулыбался Смирнов. — Трудно было, но удалось!

— Тебе же все равно невмочь! — промяукала Нина, постепенно возбуждаясь, ибо ловкие руки Сан Саныча бесстыдно проникали повсюду.