Настоящие сказки

Далее следовали курсы пластической импровизации, где шел спектакль «Каторга» и все актеры были прикованы цепями к стене, разнообразно импровизируя позы страдания, а педагог по технике речи играл роль свирепого надсмотрщика настолько удачно и был так хорошо загримирован, что комиссия даже зааплодировала, — судите сами: на голове шерсть до бровей, носа нет, одни дырки, зато брови мощные, как руль у велосипеда.

И так далее, вплоть до загримированных рук (татуировка).

Когда Королева прибыла, комиссия уже просила ключи у дежурного на верхнем этаже.

Королева поднялась туда в самый разгар скандала, слегка затуманилась, но потом разрешила открыть дверь.

При этом она сказала, что тут репетируется пьеса на двоих «Казнь».

Все уже загримированы.

Комиссия увидела почти настоящего средневекового палача за решеткой в полном обмундировании, который стоял на цепи с большим топором в руке, тоже явно настоящим, и глядел на свою жертву.

Правда, топор был прикреплен отдельной цепью к стене, так что палач был не в силах дотянуться до жертвы.

А осужденный в полосатой робе с мешком на голове держался обеими руками за решетку, будучи к ней же прикован за наручники.

Педагог, красный от волнения, сидел за столиком у графина с водой и репетировал.

— Очень жизненно, — сказала Королева, — просто МХАТ имени Чехова.

— О да, — откликнулась хором разноперая комиссия.

— Ну, вы все посмотрели? — чудесно улыбнулась Королева. — Поехали, а то у нас скоро главный обед. У вас у всех есть приглашение?

— О да, — заверила ее комиссия.

— Ну и пошли.

— Так-то оно так, — сказал Председатель комиссии, по виду нищий студент, в кепке задом наперед и с болтающимися шнурками, — но вот тут нарушаются права актера. Почему ваш студент прикован к решетке? Глядите, у него руки отекли! Кстати, и ноги!

— Вы что, это грим, грим! — зашептала Королева. — Это спецэффект!

— А зачем это он на цепи, ваш палач? Здесь резко нарушены права человека!

— Это театр! — воскликнула Королева. — Это режиссерская трактовка.

— Не верю! — завопил Председатель комиссии. — Палач не может быть на цепи!

— Ой, ну перепутали студенты, — шутливо сказала Королева, — ну простим им, они первокурсники. Я распоряжусь, им поставят двойки.

— Нет, надо его освободить, — заартачился нищий Председатель комиссии. — Мы здесь для того, чтобы освобождать и снимать оковы.

И лицо его стало каким-то светлым.

«Тебе самому здесь место, псих», — злобно подумала Королева, а вслух сказала:

— Ой, профессор ушел, а это ассистент, верно? Да нет у него ключей.

Председатель комиссии спросил педагога, сидящего у столика с графином и телефоном:

— Ключ есть?

Преподаватель вскочил, и у пояса его звякнула связка отмычек.

— Ну дай, дай им ключи, — резко сказала Королева, а сама подумала: «Если даст, казню в воскресенье с субботней трансляцией в камере пыток».

— Ну, — ответил педагог, после чего, не говоря ни слова, упал под стол, видимо, от волнения.

— Обморок, артистическая натура, никогда не видел иностранцев, объяснила Королева. И она обратилась к своему верному Второму: — Снимите у него с пояса ключи, возьмите самый большой медный и так и быть, отоприте клетку.

Когда приказ ее был исполнен, она сказала:

— Теперь возьмите самый маленький серебряный ключик и освободите палача. Замок у него на сапоге.

— Ну уж нет, — нервно сказал Второй. — Вот уж это ни за что.

— Запомним, — сказала Королева приглушенным голосом. — Запишем в книгу Грота Венеры. В книгу уходов.

— Нет, нет, — повторил Второй, отступая от Королевы.

— Ну хорошо, — сказала Королева и протянула ключи Председателю комиссии. — Вы можете сделать святое дело и освободить этого студента.

Председатель комиссии закричал действительно как псих:

— Послушайте, а вот тут еще хуже нарушаются права студентов! Во-первых, этот студент, который так хорошо играет жертву, что у него на руках раны, он ведь может задохнуться в мешке, и его надо освободить первым! Я сначала желаю освободить этого человека! Глядите, у него на шее ведь затянута веревка!

Тут стоящий у решетки студент в мешке на голове начал глухо мычать.

«Повешу предателя сразу же, — подумала Королева. — Он же обещал мне молчать под страхом гибели детей, подлец! Ему же специально заткнули для этого рот!»

А вслух она сказала как можно более мелодично:

— Кто-то больше никогда не увидит кого-то!

А Председатель уже тянул свою тощую руку к ключам.

— А вот и нет, — ласково сказала Королева, — первое слово дороже второго! Сначала вы освобождаете палача, а потом жертву, то есть что я! Сначала того студента, а потом этого.

— Нет! — твердо пролаял Председатель комиссии, и вся комиссия дружно пролаяла «Нет!».

— Это я говорю здесь «Нет!», — завизжала Королева и сразу стала похожа на свою собственную мамашу (все кричащие женщины, кстати, становятся похожи на своих матерей, так как стареют прямо на глазах).

Разумеется, Королева хотела сначала освободить Злодея с топором, чтобы он тут же и зарубил бы Первого.

— Какие все мужчины дураки упрямые, — бешено сказала она, выбирая ключ от цепи Злодея. — Просто жуть какая-то.