Настоящие солдаты удачи

На Аляске он провёл большую разведочную работу, и на санях с двумя собаками двадцать четыре дня боролся против снега и льда, покрыв шестьсот миль. На Аляске его сопровождала удача, но он остался недоволен этой страной, потому что она помешала ему сражаться против Испании. Когда была объявлена война, он находился в дикой глуши и ничего о ней не знал. Хотя по возвращении в цивилизацию он телеграфировал полковнику Рузвельту о желании вступить в отряд «Мужественные всадники» и сразу же отправился на юг, война кончилась, едва он успел доехать до Сиэтла.

Несколько раз он говорил мне о том, как горько жалеет, что ему не выпало шанса сражаться за свою страну. То, что он дважды служил в английских войсках, рождало в нём ещё большее желание показать верность своему народу.

То, что его взяли бы в «Мужественные всадники», становится понятно из публично выраженного мнения президента Рузвельта о Бёрнхеме.

«Я знаю Бёрнхема, — написал президент в 1901 году. — Он смелый и способный скаут и охотник, человек, не знающий страха, меткий стрелок и настоящий боец. Он идеальный скаут, и на военной службе в любой стране он принесёт много пользы».

Бёрнхем скоро подтвердил правдивость этих слов.

В 1899 году он вернулся на Клондайк, а до января 1900 года провёл шесть месяцев в Скагуэе [186]. В том же месяце лорд Робертс отплыл в Кейптаун, чтобы принять командование армией, а в его штабе был бывший командир Бёрнхема сэр Фредерик — теперь лорд — Каррингтон. Однажды ночью, когда корабль стоял в Бискайском заливе, Каррингтон рассказал о Бёрнхеме и привёл несколько примеров его необыкновенных способностей следопыта.

«Он лучший скаут, который был у нас в Южной Африке», — заявил он.

«Тогда почему мы не зовём его обратно?» — сказал Робертс.

Что произошло потом, хорошо известно.

Из Гибралтара в Скагуэй была отправлена телеграмма, в которой Бёрнхему предлагалось занять специально созданный для него пост — главы скаутов британской действующей армии.

Наверное, никогда в военной истории ни один народ не оказывал такого уважения способностям человека из другого народа.

Интересно продолжение. Телеграмма плыла в Скагуэй на пароходе «Сити оф Сиэтл». Стюард оставил её на почтовой станции, и она лежала там два с половиной часа, до тех пор, пока пароход не должен был отправляться обратно. Потом Бёрнхем спросил о своей почте и получил телеграмму. Через два с половиной часа он уже был на пароходе с семьёй и имуществом и начал своё полукругосветное путешествие из Аляски в Кейптаун.

Скагуэйская газета от 5 января 1900 года, опубликованная на следующий день после отплытия Бёрнхема, описывает его характер. После рассказа о поспешном отъезде накануне и высокой похвалы, данной «видному скагуэйцу», она добавляет: «Хотя мистер Бёрнхем с последнего августа жил в Скагуэе, а до этого много месяцев провёл на севере, он мало рассказывал о своём прошлом, и немногие знают, что во всём мире он известен как «американский скаут» в войнах с матабеле».

По понятным причинам человек, который приезжает в Клондайк, много о себе не рассказывает. Но характерно для Бёрнхема, что он прожил там два года, и никто из его товарищей не знал, что он не всегда был старателем, как они, пока британское правительство не вызвало его к себе.

Я был на том же корабле, на котором Бёрнхем провёл вторую часть пути, из Саутгемптона в Кейптаун, и каждый вечер семнадцать вечеров подряд я вместе с другими забрасывал его вопросами. Было интересно видеть, что мой соотечественник настолько соответствует похвалам, которые я раньше слышал в его честь. И его слушателями были не просто доверчивые туристы. Среди тех офицеров, которые каждый вечер собирались вокруг него, были полковник Галитет из египетской кавалерии, командир шотландских разведчиков капитан Фрейзер, капитан Маки из штаба лорда Робертса (все они позднее погибли в бою), полковник сэр Чарльз Хантер из королевских стрелков, майор Багот, майор лорд Дадли и капитан лорд Валентия. Каждый из них участвовал или в войне в Индии и Судане, или в большой охоте, и в вопросах, которые они задавали, чувствовался личный опыт и личные наблюдения.

Обманщик не выдержал бы и одного вечера той проверки, которую они устроили Бёрнхему. Он бы обязательно выдал своё невежество. Они хотели знать, чем отличается пыль, поднятая кавалерией, от пыли, поднятой фургонами, как отличить, прошла ли лошадь рысью или галопом, какие есть способы обработки алмазов, как стрелять и самому не сделаться мишенью… как… почему… что… и снова как…

И больше всего в Бёрнхеме нас восхищало то, что если он чего-то не знал, он сразу же в этом признавался. За два вечера он так завоевал наше расположение, что мы везде следовали за ним. Мы принимали всё, что он нам рассказывал. Мы были готовы верить в летающих лис, в летающих белок, в то, что дикие индейки танцуют кадриль… даже в то, что нельзя спать в лунном свете. Если бы он спросил: «Вы верите в вампиров?» — мы бы воскликнули: «Да». Просьба к скауту на океанском пароходе показать свои способности, конечно, затруднила его.